Спокойно, с холодной вежливостью Мелоди сказала:

— Спасибо за ланч. Все было очень мило. И я ценю, что ты любезно встретил меня в больнице сегодня утром, хотя в этом не было необходимости. Надеюсь, ты без труда доберешься до Ридинга.

Губы Зика сжались в тонкую линию, но голос звучал ровно, когда он ответил:

— Тебе надо отдохнуть. Я возьму ключи от номера.

— Я могу сама… — Она обнаружила, что говорит в пустоту. Зик уже стоял у стойки портье.

Слишком усталая, чтобы рассердиться, она наблюдала, как Зик обменялся несколькими словами с хорошенькой дежурной, а потом положил ключи в карман. Затем он вновь оказался возле нее и, взяв за локоть, сообщил:

— Я заказал чай и кексы в номер к четырем часам. Так что ты сможешь поспать два-три часа. Хорошо?

Нет, не хорошо. Очень не хорошо. Что он творит?

— Зик… — начала Мелоди.

— Не устраивай сцену, Ди. Вокруг масса симпатичных людей. Ты же не хочешь испортить кому-нибудь Рождество?

Насмешка была не злой, но со скрытым укором.

Мелоди не осталось ничего, кроме как идти к лифту вместе с ним. Она не желала, чтобы Зик шел за ней в номер. Вестибюль — идеальное место для прощания; номер — иное дело.

Как только лифт остановился на нужном этаже и Зик сделал несколько шагов по коридору, Мелоди поняла, что он не собирается уходить.

Он отступил в сторону, чтобы пропустить ее вперед, но она, пораженная, замерла в дверях. Номер, несомненно, был класса люкс и состоял из нескольких комнат.

— Я бронировала не это, — выдохнула Мелоди. — Я бронировала обычный номер.

И даже он оказался для нее непомерно дорог.

— Категория повысилась, — ласково сказал Зик и провел ее в большую, роскошно обставленную комнату, где стояла настоящая рождественская ель.

Как только до Мелоди дошло, что происходит, она сердито обернулась к нему:

— Это твоя работа! — Она огляделась так настороженно, словно ждала, что сейчас посреди комнаты появится джинн из бутылки. — Я хочу попасть в мой номер. Тот, который заказывала я.

— Как я понял, он был занят сразу же, как только я, приехав в отель, перевел заказ на этот номер, — удовлетворенно заявил Зик. — Считай, что сделала доброе дело на Рождество. Те люди, вероятно, не могут себе позволить снять пентхаус, как мы, а это единственное свободное помещение.

Мелоди выругалась, чем шокировала их обоих. И тут истинное значение слов Зика дошло до нее.

— Что ты имеешь в виду, говоря «мы»?! — выкрикнула она яростно. — Это мой номер, я буду находиться в нем одна и заплачу за него. Как-нибудь.

— Все уже оплачено, — ответил Зик, не реагируя на ее гнев.

— Ну, это легко исправить.

— И создать проблемы для персонала отеля? Загрузить их лишней бумажной работой? — Зик сердито прищелкнул языком. — Прости, но тебе не хватает снисхождения к людям. Разве дух праздника не коснулся тебя?

Мелоди никогда не была так близка к тому, чтобы ударить кого-нибудь. Сжав зубы, она процедила:

— Я хочу, чтобы ты ушел, Зик. Немедленно.

Она предполагала, что он начнет спорить, и была ошарашена, когда Зик спокойно ответил:

— Как только ты окажешься в постели. И не думай, что я собираюсь последовать за тобой. Ты едва держишься на ногах, родная.

Это лишило ее способности сопротивляться. Испугавшись, что сейчас разрыдается, Мелоди пробормотала:

— Я иду в ванную.

Она затворила дверь ванной, на минуту остановилась и закрыла глаза. Ей потребовалось усилие, чтобы вновь открыть их и подойти к зеркалу. Увидев свое отражение, Мелоди застонала. Хотя долгие месяцы в больнице она продолжала ухаживать за собой, сегодня кожа выглядела сморщенной и серой от утомления, а зеленые глаза на бледном лице казались непомерно огромными. Не слишком вдохновляющее зрелище. Не удивительно, что Зик прервал ланч.

Мелоди разделась, оставив бюстгальтер и трусики, потом надела пушистый банный халат, висевший на двери. Она утонула в нем, но решила, что это хорошо, и туго затянула пояс на тонкой талии. Халат прикрывал все, что женщина хотела скрыть от острого взгляда черных глаз, а это было самое важное.

Когда она, босая, вошла в гостиную, Зик ждал ее там.

— Постель готова, так что можешь ложиться, — сказал он весело, осматривая ее с головы до ног. — Ты выглядишь более тонкой, чем обычно, в этом одеянии, — заметил он. — В больнице тебя плохо кормили?

Мелоди покачала головой:

— Просто у меня не было аппетита. Но, думаю, я скоро наберу вес.

— Маленькая, но прекрасная, — протянул он, и теперь его голос звучал хрипло. А лицо говорило то, чего не сказали слова. — Обворожительно прекрасная, если честно.

Она прошептала:

— Пожалуйста, Зик, я не могу. Пожалуйста, уходи.

— Я знаю, знаю. — Он взял ее за руки. — Тебе надо отдохнуть. Ты слишком много трудилась для первого дня.

Мелоди невольно улыбнулась.

— Ты говоришь так, будто меня только что выпустили из тюрьмы, — прошептала она. Честно говоря, она чувствовала себя именно так. Запах Зика, его тепло были необыкновенно родными. Мелоди захотелось почувствовать его губы у себя на губах, умолять забыть все, что она говорила, и крепко обнять ее. — Уходи, пожалуйста, — сказала она дрожащим голосом.

Зик поднял руку и убрал шелковую прядь с ее щеки. Мелоди решила, что он собирается поцеловать ее. Но Зик всего лишь провел губами по ее подбородку, и она ощутила жгучее разочарование.

— Приятных сновидений, — произнес он очень нежно. — И не забудь про чай и кексы в четыре часа.

Она кивнула, не веря, что Зик решил уйти, и смотрела, как он выходит в коридор, все время ожидая, что муж вот-вот вернется. Но он не вернулся.

Дверь закрылась. Мелоди осталась одна. Чего она, собственно, и добивалась.

Мелоди стояла, глядя на дверь и борясь с желанием побежать за Зиком, сказать ему… Что сказать? — беспомощно спросила она себя. Что она передумала уходить от него? Но это не так. Ее аргументы не утратили силу, наоборот, стали весомее за последние несколько часов. Мелоди любила Зика слишком сильно и в глубине души немного опасалась его власти над ней. Необходимо расстаться с ним. Иного пути нет.

Молодая женщина покачнулась. Она до того ослабла, что у нее не было сил стоять. Мелоди прошла в спальню, где лежал ее чемодан. Она скинула халат и забралась в постель с желанием подумать о себе и о Зике, утвердиться в своем решении, но ее мозг отказывался работать. Она не может думать. Не сейчас.

Падающий за окном снег наполнил комнату белыми сумерками, хотя было только начало второго, а постель казалась невероятно удобной после жесткой больничной койки. И через несколько секунд дыхание Мелоди стало спокойным и ровным. Она погрузилась в глубокий сон без сновидений.