обоих возникло реальное ощущение, что мы вступили в гонку с чудовищем.

Через несколько минут Ноа ответил, что его подозрения подтвердились и что он постарается порыться в компьютере своего отца: может быть, найдётся что-нибудь полезное для нас. Я передал эти слова Тома, а тот повернулся ко мне с огорчённым видом и сказал:

– Пусть ищет и как можно скорее, потому что для меня все эти ребусы – тёмный лес. Может, ты попробуешь?

Я взял книгу и уставился на страницу, которой открывалась вторая часть. На белом фоне – четыре загадочных знака. Ну и какие выводы тут можно сделать?

Я все глаза проглядел, изучая эти символы. Вертел книгу по часовой стрелке и против неё. Даже готов был вырвать страницу, чтобы как-нибудь хитро её сложить – вдруг поможет, – но Тома меня остановил. Он перевёл чудные знаки на лист кальки и снова начал думать над ними. А вот у меня не было никакого настроения что-то разгадывать, и Тома это сразу заметил.

– Что-то не так, Оли?

Я только вздохнул в ответ и подпёр голову рукой.

– Это из-за Аманды, правильно? – Тома положил мне руку на плечо.

Я уныло кивнул.

– Она уже несколько дней странно себя ведёт, я тоже заметил, – продолжал Тома. – И в Париж отказалась ехать. Я тогда сразу подумал, что это неспроста.

– Она же болела, – напомнил я расстроенно.

– Да ладно тебе! Ты же сам говорил, что она изменилась ни с того ни сего.

Я покачал головой, не соглашаясь с ним, а потом сказал:

– Может, её родители в сто первый раз поссорились? После развода они только и знают, что ругаться.

– Может, ты и прав, но мне почему-то кажется, что тут дело не в родителях. Вот с чего она вдруг раздумала участвовать в нашем блоге?

– Она этого не говорила. Только сказала, что не хочет сниматься в «пилоте» новой серии. Согласись, это разные вещи.

– Повезло ей с тобой! Что бы она ни сделала, ты всегда найдёшь для неё оправдание.

– И ничего подобного…

– Ладно, ладно, – сказал Тома и примирительно поднял руки. – Оставим пока Аманду. Потом пошлём ей эсэмэску и узнаем, как она там. А сейчас давай займёмся головоломкой.

Мы сидели над загадками, пытаясь раскусить то одну, то другую, а когда подняли головы от книги, увидели, что небо за окном уже вечернее, тёмно-синее. Пальцы у нас были такого же цвета – от чернил. Мама снизу крикнула, что звонят родители Тома, ждут его ужинать.

И вот я сижу один и вглядываюсь в ночную черноту. Окно Аманды в доме напротив тоже чёрное. Наверное, она у отца или ещё где-нибудь.

Когда я отправлял ей сообщение, на душе у меня было неспокойно. Что же случилось? Аманда не ответила. Но сообщение на экране всё-таки появилось. От Ноа.

«Оливье, ты на связи? Можем поговорить?»

«Да, конечно».

«Я залез в папин комп. Многого не понял, но кое-что есть».

Сердце у меня так и подпрыгнуло, а по рукам побежало не меньше тысячи «муравьёв».

«“Волшебная усадьба” – последний большой проект отца. Совместный с парком приключений. Папа даже специальное общество для этого организовал. Проект грандиозный, во Франции такого ещё не было. И ты абсолютно прав: все загадки из второй части книги надо разгадывать на месте».

«На месте?»

«Именно. Значит, мы должны вернуться в парк и продолжить поиски».

«И как это сделать? Там же всё огорожено, и никого не пускают».

«Не знаю, но нужно попасть туда как можно скорее».

«Почему?»

«Потому что тётя может опередить нас в один миг, хотя у неё и нет книги».

«Каким образом?»

«После папиной смерти ей достался ключевой пост в обществе».

«Не понимаю…»

«Она стоит во главе общества, созданного папой, и контролирует охоту за сокровищем».

Глава 11

– Я с тобой согласен. Есть только один способ проникнуть в тайну «Волшебной усадьбы», – сказал я Ноа, когда мутные пиксели на экране сменились изображением его лица. – Нужно исследовать всё на месте.

– Только как это сделать? У тебя есть идея?

– Мы с Тома думали, думали и решили, что должны действовать законно.

– Законно?

– Да. Твоя тётя теперь руководит обществом, которое создал папа? Значит, она вправе впустить нас на территорию «Волшебной усадьбы».

Ноа замолчал. На его лице, составленном из тысяч цифровых квадратиков, отразилось сначала возмущение, а потом недоумение.

– А что я ей скажу?

– Скажи, что отец говорил тебе о «Волшебной усадьбе», что этот проект был ему очень дорог и тебе хотелось бы посмотреть, как там обстоят дела, потому что тебе он тоже очень дорог. Даже врать не придётся, так ведь?

Ноа рассеянно взъерошил волосы и кивнул.

– Но я, ребята, ничего вам не обещаю. А если она мне откажет? Что тогда будем делать?

– Сначала спроси, а там видно будет, – тут же отозвался Тома.

– Ладно. – Ноа вздохнул. – В общем, пока! Мне пора идти. Буду держать вас в курсе.

Он помахал нам рукой, прежде чем нажать на красную кнопку и отключиться. Тома встал и с рассеянным видом прошёлся по комнате. Потом взял теннисный мячик и несколько раз ударил им о стену.

– Есть новости от Аманды? – спросил он.

– Нет, а у тебя?

– И у меня нет. Как-то странно.

– Я тоже так думаю. Но мы же знаем, что она жива-здорова. Час назад видели её в школе. И ещё я видел, как она встречала почтальона на пороге – забирала посылку.

Тома повернулся ко мне и с хитренькой улыбкой спросил:

– О, да ты за ней следишь?

– У тебя вообще нормально с головой? – возмутился я. – Просто в окно посмотрел и заметил. Вот как ты сейчас.

– А так-то ты смотрел в окно на белок, да? – Тома засмеялся и запустил в меня мячиком.

Я поймал его на лету. Не хватало ещё что-нибудь разбить.

– Как считаешь, у нас получится? – спросил я, чтобы переменить тему.

– У тебя с Амандой?

Я закатил глаза.

– С тётей Ноа! Уговорит он её или нет?

– Понятия не имею, но другого выхода не вижу. Это наш единственный шанс.

* * *

Ноа позвонил, когда я был в ванной и одевался после душа. Я стремительно стартовал, на ходу натягивая второй носок, и встреча с порогом предсказуемо закончилась для меня полётом. Первой на ковёр приземлилась моя голова, и я невольно так заорал от боли, что всполошил маму. Она примчалась ко мне в комнату, перескакивая через две ступеньки. Я сидел чуть ли не под письменным столом в одном носке наизнанку и обеими руками держался за лицо, пытаясь унять боль.

– Что с тобой? – закричала мама.

– Ничего. Споткнулся.

– Что разбил?

Я отнял руки от лица и посмотрел на неё. А мама вдруг как захохочет. На нервной почве. Так я, по крайней мере, объяснил себе её веселье.

– Здорово ты приложился! – сказала мама со смехом. – Прямо не знаю, как ухитрился! Даже если бы специально постарался, вряд ли бы у тебя так здорово получилось!

– Могло бы и трагедией закончиться, – буркнул я, но мама уже исчезла за дверью.

– Ты жив, а это самое главное, – крикнула она мне, уже спускаясь по лестнице.

Я поднялся с пола и сел к компьютеру. Вызвал Ноа по скайпу и, когда веб-камера показала мою физиономию, тоже не удержался от смеха. Под глазом, занимая практически всю скулу, красовался почти идеальный прямоугольник. Его как будто нарисовали несмываемой красной краской. Пока звучал сигнал вызова, я подключил к нашей беседе Тома.

– Что с тобой случилось? – спросил Ноа, как только появился на экране.

– Случайно ударился, ничего страшного, – ответил я и небрежно махнул рукой, будто отгоняя муху.

Экран разделился на две части, и в той, что слева, появился Тома. У него на лице тут же возникла насмешливая улыбка.

– Что это у тебя на щеке, Оли? – поинтересовался он.

– Ничего интересного. Просто упал. Ноа, ты хотел нам что-то рассказать?

– Да. Я поговорил с тётей.

Мы с Тома затаили дыхание.

– И знаете, что интересно? Она даже как будто обрадовалась, что я сам начал разговор, и тут же согласилась. Даже больше: сразу позвонила в администрацию парка и попросила, чтобы нас пустили на территорию «Волшебной усадьбы».

Невероятно! Всё прошло как по маслу, но нет ли здесь подвоха? Уж очень гладко получилось. Однако самое невероятное ждало нас впереди.

– У меня ещё не всё, – продолжил Ноа и поднял указательный палец. – Мы остановимся на ночь в самой лучшей гостинице парка, а вечером сможем полюбоваться праздничным шествием. Тётя и об этом договорилась.

– Вау! – Тома даже подскочил от радости.

– Ничего себе! Даже не ожидал, что ты к нам с такими потрясающими новостями, – сказал я.

– С одной стороны, да, всё просто великолепно, а с другой – ну очень странно.