Все прошедшие дни, с момента полного уничтожения автоматизированного флота, они оставшейся частью прикрывали пространственные минные заграждения и торпедные платформы от расчистки противником. Благодаря чему армаде вторжения всё ещё не удалось прорваться в человеческие миры. Вот только эта игра в кошки-мышки подходила к своему логическому завершению, прибывшее к противнику подкрепление полностью меняло расклад сил на поле боя, так что ещё две тысячи боевых кораблей ничего, в сущности, не решали, разве что откладывали вторжение на некоторое время. Ещё несколько дней, и линия активной обороны непременно будет прорвана и вражеская армада неудержимой лавиной устремится в человеческие миры надо было в корне пересматривать стратегию…

Поднявшись с койки, Бобёр прошёлся взад-вперёд и, остановившись возле голографической картины, неожиданно услышал вопрос Корнелиуса:

– Что-то на тебе лица нет, неужели что-то случилось?

Медленно обернувшись в его сторону, полковник внимательно посмотрел на своего собеседника и, выдержав короткую паузу, негромко ответил:

– Ещё не случилось, но непременно случится в ближайшие дни. Противник, обладая значительным численным превосходством, прорвёт пространственные минные заграждения и ворвётся в человеческие миры. Предотвратить прорыв мы не в состоянии, разве что задержать на некоторое время, но в этом случае от нас вообще ничего не останется, мы будет подчистую уничтожены.

Корнелиус в глубокой задумчивости потёр гладко выбритый подбородок и, вглядевшись в молодого человека, вновь задал ему вопрос:

– Что, совсем нет никаких шансов?

Бобёр с кислой миной на лице отрицательно покрутил головой и, отведя в сторону свой взгляд, осторожно подбирая слова, ответил:

– Шансов предотвратить вторжение нет никаких, но победить в этой войне у нас шансы определённо есть, и они далеко не маленькие, как может показаться на первый взгляд, но для этого следует пересмотреть всю нашу стратегию. Придётся позволить врагу ворваться в человеческие миры для того, чтобы наконец всем этим политиканам мозги основательно прочистило, по-другому, к моему глубокому сожалению, достучаться до этой придурковатой публики невозможно.

– Пожалуй, ты прав, – с разочарованием выдохнул Корнелиус, – другого выхода действительно нет, но что ты собираешься делать на самом деле?

– Не знаю точно, для начала следует с адмиралом Верещагиным посовещаться, чем и собираюсь сейчас заняться.

Подхватив тактический планшет, Бобёр покинул свою каюту и решительно направился в командный центр флота. Прибыв на место и ознакомившись с поступающей оперативной информацией, он подошёл к адмиралу Верещагину и, отведя его чуть в сторону, напрямик поинтересовался его дальнейшими планами. Мимолётно бросив взгляд на погруженных в работу офицеров штаба, он глубоко вздохнул и негромко ответил:

– Примерно через трое суток необходимо отступать, но уже сейчас необходимо заняться формированием волчьих стай, которые начнут отрытую охоту на отдельные корабли и небольшие эскадры вражеской армады, но наличных сил для этого явно недостаточно. Срочно нужно дополнительно задействовать ещё не менее тысячи вымпелов, и тогда армада вторжения будет таять под нашими точечными ударами малых рейдерских эскадр. Враг должен быть окружён со всех сторон роями разъярённых ос, больно жалящих его при каждом его промахе. Его продвижение вперёд должно сопровождаться лихими наскоками наших рейдеров, они кровью умоются, это я вам, командир, гарантирую.

– Хорошо, Василий Петрович, вызывайте подкрепление с Надежды, но не более половины того, что успели построить и ввести в эксплуатацию. Остальные корабли пусть остаются в стратегическом резерве. Это всё, что осталось у нас на сегодняшний день, а для того, чтобы построить ещё две тысячи кораблей, потребуется не менее трёх месяцев, – с тяжёлым сердцем согласился Бобёр, прекрасно понимая, что в сложившихся обстоятельствах по-другому поступить невозможно, без стратегического резерва оставаться было никак нельзя, как-никак, а от его наличия зависело выживание.

– Есть командир! – отчеканил адмирал и, резко развернувшись, направился к блоку секретной связи.

Взглядом проводив его, Бобёр присел в кресло своего рабочего места и, просмотрев поступающую оперативную обстановку, взялся за просмотр мировых новостных каналов. Как и ожидалось, о происходившем сражении с армадой вторжения иной расы никто не сообщал вообще, мало того, все каналы были переполнены всевозможными развлекательными программами. Смех, адский хохот на пустом месте и тупые шуточки с аплодисментами – вот что было главным лейтмотивом. Царил самый настоящий пир во время чумы. Только Новый Санкт-Петербург выделялся на общем фоне с предвыборной агитацией в Сенат, хотя и это был тот же самый чумной пир, разве что в иной форме, хотя генеральным штабам ведущих держав адмирал Верещагин информацию о ходе сражения отправлял. Вот только никто даже не почесался, как будто так и должно быть.

Почему так происходило, удивления не вызывало, нечто подобное он изначально и предполагал, так как никто первым рваться на помощь не спешил, предпочитая выждать того момента, когда кто-нибудь это сделает первым, и тем самым ослабить конкурентов. Ведущие мировые политические лидеры были в своём репертуаре, но и со счетов сбрасывать влияния глубоко внедрённой агентуры иной враждебной расы было нельзя. Она продолжала действовать эффективно до сих пор, и пока с этим ничего поделать было нельзя…

Отключив трансляции мировых новостей, Бобёр глубоко вздохнул и, размяв руки, переключился на просмотр поступающих команд адмирала. Действовал Верещагин чётко, связался с командованием на Надежде и срочно потребовал подкрепление и одновременно запустил в дело минные заградители, которые приступили к установке дополнительных эшелонированных пространственных минных заграждений. Роботизированные заградители действовали быстро, разбрасывая свой смертоносный груз в тылу флота, оставляя лишь несколько проходов для отступления. Отдельно работала инженерная эскадра, устанавливая автоматические торпедные платформы для прикрытия минных заграждений от тральщиков. Всё делалось чётко и без нареканий, но и командование противника не сидело сложа руки. Вражеская армада, ведя плотный огонь с дальних дистанций, перестраивалась, создавая мощный атакующий кулак для одного решительного и смертельного удара. Противник никуда не спешил, да, собственно, и спешить ему не было никакой надобности. Избранная им тактика медленно, но верно приносила свои плоды, флот под его огнём получал повреждения и нёс потери, и недалёк был тот час, когда от него вообще ничего не останется… Благо ещё спасательные суда подбирали капсулы с экипажами погибших кораблей.

Время… Надо было выиграть время для эвакуации вражеских трофейных кораблей и подхода подкрепления для формирования волчьих стай, и если это удастся, то продвижение врага в глубь человеческого ареала должно обернуться для него катастрофой. Именно время являлось самым ценным стратегическим ресурсом, за который сейчас и шло ожесточённое сражение. Вот только приходилось задействовать исключительно свои ресурсы, а на иные рассчитывать не приходилось от слова вообще…