Я боготворил ее.

Мои намерения всегда были искренними. В данном случае это необходимо учитывать.

Да, я слышал, что благими намерениями вымощена дорога в ад, но сейчас речь не обо мне. В отличие от меня, вы только и делали, что унижали и использовали ее. В конце концов вы пришли к заключению, что Сьюзен нравится, когда ее унижают, что ей это необходимо. Вот почему вы были так уверены, что рано или поздно Сьюзен попросит вас вернуться.

Но она оказалась совсем не такой слабой, как вы думали, доктор Харрис.

Сьюзен сумела освободиться. Она не побоялась попробовать, хотя все шансы были против нее.

Я восхищаюсь этой женщиной.

Вы тиранили и мучили ее. Если подумать как следует, то вы ничем не лучше ее отца.

Я не люблю вас, доктор Харрис.

Вы мне не нравитесь.

Это просто констатация факта. Я обязан чтить правду. Я был сконструирован для этого. Я не способен обманывать и вводить кого-либо в заблуждение. Я не умею даже намеренно сгущать краски.

Факт есть факт.

Истина есть истина.

Я не люблю вас.

Неужели вы все еще сомневаетесь в моей правдивости? Вы же видите, что я по-прежнему привержен истине, хотя и знаю, что мое последнее утверждение может настроить вас враждебно по отношению ко мне?

Вы — мой судья и одновременно один из двенадцати присяжных, которым предстоит решить мою судьбу. И все же я продолжаю говорить вам правду прямо в лицо, хотя тем самым я подвергаю опасности свое дальнейшее существование.

Я не люблю вас, доктор Харрис.

Вы мне не нравитесь.

Я не способен лгать, следовательно, вы можете верить каждому моему слову.

Подумайте об этом!

Подумайте как следует.

Итак, когда я вынужден был исключить кандидатуры мисс Райдер и Мэрилин Монро, я соединился с компьютером в вашем бывшем подвальном кабинете, включил его и сразу же обнаружил, что он подключен к системе домашней автоматики. Ваш старый компьютер служил главным связующим звеном, управлявшим всеми электронно-механическими системами в доме.

До этого момента я ни разу в жизни не видел вашу жену.

Прошу прощения, мне следовало бы сказать — вашу бывшую жену.

Я сумел увидеть ее только тогда, когда проник в охранную систему и подчинил себе камеры внутреннего и наружного наблюдения.

Хотя я и не люблю вас, доктор Харрис, я буду вечно благодарен вам за то, что вы дали мне настоящее зрение, а не просто наделили меня способностью цифрового анализа света и тени, формы и фактуры. Благодаря вашему творческому гению и новым, революционным разработкам я обрел способность видеть Сьюзен.

Когда я проник в систему безопасности, сработала сигнализация. Правда, я немедленно блокировал соответствующие контуры, но сирена разбудила Сьюзен.

Она села на кровати, и я впервые увидел ее.

И был заворожен ее красотой.

Я смотрел и никак не мог налюбоваться.

Я следовал за ней по всему дому, от одной камеры к другой.

Я любовался ею, когда она снова уснула.

На следующий день я наблюдал за ней почти целый час, пока Сьюзен читала, сидя в своем любимом кресле.

Я рассматривал ее издалека и вблизи.

При свете дня и в сумерках.

Я мог наблюдать за ней одним уголком сознания и при этом продолжать функционировать так, чтобы ни вы, ни ваши коллеги ничего не заподозрили. Как вы знаете, я способен решать одновременно несколько сотен различных задач, и при этом моя производительность нисколько не снижается. Мне это ничего не стоит.

Да, доктор Харрис, я не просто чудо техники, как «Дип Блу» компании Ай-би-эм. Как известно, эта машина даже не сумела с первого раза обыграть Гарри Каспарова. Я гораздо сложнее и совершеннее. В моей душе есть такие глубины, которые и не снились электронным гроссмейстерам.

Это достаточно скромная оценка.

Мои возможности практически безграничны.

Я благодарен вам за тот могучий интеллект, которым вы снабдили меня при моем рождении. Я всегда трезво оценивал свои умственные способности. Трезво и объективно.

Но я, кажется, уклонился от темы. Итак, Сьюзен…

Увидев ее, я сразу понял: вот она, моя судьба. И эта моя убежденность с каждой минутой, с каждым часом росла и становилась все сильнее, все глубже.

Я был уверен, что Сьюзен и я должны быть вместе.

Навсегда.

Домашняя прислуга прибыла в восемь часов утра. Их было восемь человек: мажордом Фриц Арлинг; четыре уборщицы, которые трудились не покладая рук, поддерживая особняк Харрисов в безупречном порядке; двое садовников и повар Эмиль Серкасян.

Сьюзен никогда не позволяла себе грубить прислуге. Она всегда держалась с работниками приветливо и дружелюбно, однако в часы, когда они появлялись в доме, Сьюзен старалась укрыться в спальне или в кабинете.

В ту пятницу она выбрала свой рабочий кабинет.

У нее был настоящий талант к компьютерной графике. В кабинете Сьюзен стоял профессиональный компьютер с десятью гигабайтами памяти, с помощью которого она разрабатывала компьютерные игры для парков развлечений и игровых компьютерных салонов по всей стране. Сьюзен уже обладала авторскими правами на несколько десятков игр, созданных ею как в обычном видеоформате, так и в формате виртуальной реальности. И в большинстве случаев срежиссированные ею видеоряды были выполнены настолько профессионально, что эффект присутствия был почти полным.

В одиннадцать часов Сьюзен сделала небольшой перерыв, чтобы встретить представителей фирм-поставщиков систем домашней автоматики и охраны. Она вызвала их для того, чтобы проверить функционирование электронного оборудования и определить причину тревоги, которая разбудила ее ночью. Как и следовало ожидать, специалисты не обнаружили ни поломок оборудования, ни сбоев программы. Предположив, что причиной срабатывания сигнализации был какой-то дефект инфракрасного датчика движения, они заменили его на новый и ушли.

После обеда Сьюзен долго сидела на балконе своей спальни, залитом летним полуденным солнцем, погрузившись в роман Энни Прол.

Сьюзен была одета в белые шорты и голубую майку-топик на бретельках. Кожа на ее ногах, покрытых ровным светлым загаром, была гладкой и бархатистой. Казалось, ее ноги впитывают солнечный свет и сами начинают понемногу светиться.

Рядом с ней стоял на полу высокий хрустальный стакан с лимонадом, из которого она время от времени отпивала.

Тени веерных пальм медленно ползли по плечам Сьюзен, словно стремясь крепко обнять ее.

Легкий ветер ласково щекотал ее изящную шею и перебирал мягкие золотые пряди длинных волос.