— Я не боюсь, — поправив мешок за спиной, чтобы не сбивал центр тяжести, оттолкнулась от берега, ступила на первый валун и зашаталась, словно нюхнула самогона. В голове поплыло и показалось, что камень под ногами исчезает. — Ой мамочки!

Пискнув от испуга, что и правда искупаюсь в речке, перескочила на другой валун, на следующий. С головой творилось что-то неладное. Перед глазами всё плыло и мир то приближался, то удалялся словно я смотрела попеременно с разных сторон в увеличительное стекло.

— Осторожно! — Старик вскинул свою палку и сучком зацепил меня за руку. Я вцепилась в неё со всей силой и прыгнув с валуна на берег, оказалась на другой стороне реки.

— Спасибо.

Он только хмыкнул.

— Эк тебя с голоду мотыляет, — и добавил ободряюще. — Ничего сейчас придём накормлю как следует, ты любишь сладкое?

Я закивала как сумасшедшая. Сладкое я любила, но очень давно не ела.

Вскоре лес расступился и мы вышли на большую поляну у чудесного озера. Синее небо, с плывущими белыми облаками отражалось от зеркальной глади воды, по берегам щёткой стоял прошлогодний сухой камыш, луг был сплошь в цветущих одуванчиках, над которыми жужжали пчёлы. А у самой опушки стояла добротная деревенская изба пятистенка с резным крыльцом с навесом и треугольной крышей. Из каменной печной трубы тонкой струйкой поднимался дым и на всю округу пахло свежеиспеченным хлебом.

— Вот мы и пришли. — Старик с гордостью указал на дом. — Не стесняйся, заходи, будь гостьей.

Не знаю что я ожидала увидеть в доме, но убранство было самым обыкновенным, на половину избы печь, на полатях горой одеяла и подушки, Два окна, раскрытые настежь, впускали чистый прохладный воздух. В центре горницы стол, две лавки, сундук за печкой, на крюках различная утварь и у печи на табурете деревянная кадка с водой, накрытая крышкой.

— Садись, садись.

Дедушка указал на лавку, сам шагнул к печи, извлёк сковороду с запечённой до румяной корочки щукой и водрузил на стол, где под полотенцем остывали две буханки хлеба. Сложив свои пожитки у печи, я потянула носом. Отшельник рассмеялся.

— Ты не стесняйся, не часто ко мне гости захаживают.

На столе как по волшебству появился кувшин с квасом и чашка полная ароматной зелени. Я сглотнула голодную слюну и под умильным взглядом отшельника умяла половину рыбины и пол каровая хлеба с зеленью.

— Тебя звать то как.

Прежде чем ответить проглотила, чтобы не шамкать с набитым ртом.

— Милеша, дедушка. А вас как? — Было интересно, ответит или нет. Охотникам он не представлялся, потому и звали Отшельником.

— Никодим я, — хитрый взгляд в мою сторону.

Я захлопала глазами от удивления. Не вязалось в моём понимании мужицкое имя с благородным старцем. По рассказам дедушки я всегда представляла, что именно так выглядят знатные леры. Только живут они в древних замках а не деревянных избах посреди леса. Странно всё это.

— Куда на самом деле путь держишь? — Старик налил глиняную кружку квасу и придвинул мне.

— В Кряжки, тётка у меня там троюродная, — ничуть не покривила я душой. Два села затерянные в лесу, вдали от других поселений, мы давным-давно все перероднились, а то что с той родней бабушка с дедушкой не общались к делу не относится, я всё равно хотела к ним зайти, передать вести.

Преодолев накатывающую сонливость, поднялась из-за стола.

— Давайте посуду помою.

Старик не стал возражать, выдал мне щётку, горшок с мыльным песком и вернувшись к столу убрал оставшуюся буханку в деревянный короб. Я же помыв тарелки и отскоблив песком сковороду, пару раз сполоснула их чистой водой, поставила на полку рядом с другой посудой, вытерла руки полотенцем и взяла ведро с грязной водой, собираясь вынести на улицу.

— Оставь, лучше скажи тебе точно в Кряжки надо? — Хитрый дед смотрел на меня со всё понимающей улыбкой. — Или сразу свести в Борден, ты же туда шла?

Хорошо я успела поставить ведро, а то бы точно от испуга выронила. И хорошо стояла спиной к старику, когда обернулась, уже вполне с собой совладала и смогла ответить с непринуждённой улыбкой.

— До города далеко, мне бы до Кряжек дойти, а там я сама доберусь куда надо.

Вот так. И не солгала и правду не сказала, но озноб страха всё равно пробежал между лопаток. Откуда он столько знает обо мне? Неужели правду говорят, что он колдун?

— Кряжки так Кряжки, только погоди дам тебе гостинцев в дорогу.

Пока надевала на плечи свой мешок, да прилаживала лук и колчан со стрелами. Дедушка сходил в другую комнату и вернулся оттуда с холщовым свёртком.

— Это тебе сладости обещанные, — вручил мне свёрток, — и подарок, за то что леса не боишься. Мало таких смелых девушек.

Первым я развернула свёрток, в нём оказалась засахаренные в меду и высушенные кусочки дикой груши. Бабушка часто такие делала и ещё яблоки и ягоды. Они хорошо зимой хранились и шли на пироги или компоты. Не выдержав сунула один ломтик в рот. Как же я соскучилась по сладкому. И только сейчас обратила внимание на второй подарок.

Дедушка протягивал тонкое колечко из до блеска отполированного дерева. Незатейливая вещица. Когда была маленькая мне братья такие делали, ещё и резьбой украшали, а это совсем простенькое.

— Спасибо, — улыбнувшись, взяла колечко и сжала в кулаке. Хоть старик и странный, но рядом с ним не чувствовала опасности, значит и подарок принять можно.

Неожиданно ладонь нагрелась и я вскрикнув выронила кольцо. И обомлела от удивления, когда вместо деревянного колечка на упал пол и покатился под лавку массивный перстень из белого металла, с тёмным, как кора дуба, прозрачным гранённым камнем.

— Дедушка как же это…

Я подняла ошеломлённый взгляд на старика и встретилась с не менее недоуменным взором.

— Что стоишь поднимай. — Скомандовал отшельник.

Ничего не понимая, присела на корточки и выудила перстень из-под лавки и попыталась вернуть сокровище владельцу.

— Не могу я принять такой подарок, дедушка.

Но он отступил, будто я хотела прижечь его раскалённой головешкой, да ещё и руки спрятал за спину.

— Не дури девочка. Это тебе дано, тебе и носить. Но лучше спрячь пока и ни кому не показывай. И сведу как я тебя сразу в город. Пока будем идти подумаю что с тобой делать.

— Не надо со мной ничего делать. — Я шагнула к отшельнику в попытке вновь всучить ему перстень, — И не хочу я в город, мне в Кряжки надо.

Но он опять попятился, на этот раз ещё и замотал головой. А глаза смотрели с хитрым прищуром.

— Кряжки, так Кряжки, пошли уже, до вечерней зари на месте будем.

Взял свой посох, и вышел из дома.

Ничего не оставалось, как зажать перстень в кулаке, не приведи боги потерять такое сокровище, и броситься следом. Хоть и странный дед, но лес знает, вон стоило окунуться в чащу, как перед нами опять стелется тропка, хотя мгновение назад, её и в помине не было.