Старший лейтенант улыбнулся и сказал:

— Прав был ваш сын, Карим.

Сахим с удивлением спросил:

— В каком смысле?

— Он высказал предположение, что боевики могут вставать на отдых в Сахане. Кстати, Акрам был в той деревне.

— Вот чертенок! Куда попало нос свой сует. Беда с ним. Любопытный, сил нет. — Карим поднял руки к потолку. — Всевышний, милостивый и милосердный, не дай ему умереть. И ведь никто не знает, что он ходил в Сахану. Люди сказали бы мне об этом. Выздоровеет, накажу!

— Не надо. Тогда получится, что я сдал его. А это, сами понимаете, нехорошо. Мужчины так не поступают.

— Ладно. Не скажу ничего. Давайте о банде. Я могу поговорить с вождем, объяснить, что эти люди нужны вам. Но идти на захват придется вашим воинам. Мы подписали договор о неприменении силы и обязаны соблюдать его. Но проводник — это не воин. Здесь не будет нарушения договора. С вами могу пойти я. Те места мне очень хорошо известны. Или любой из наших охотников.

— Я подумаю. Пока говорить с вождем не надо.

— Как скажете.

Тут из малой комнаты вышел фельдшер.

Сахим вскочил и спросил дрожащим голосом:

— Ну и что там, доктор?

— Острое респираторное заболевание. Вызвано переохлаждением во время купания в ледяной воде. По-простому если сказать, то это простуда. Высокая температура, озноб и другие симптомы — результат борьбы иммунной системы с заболеванием. Я снизил температуру до тридцати восьми градусов. Еще сильнее опускать ее не надо. Пусть организм борется. Он молодой, справится. Хотя возможны осложнения. Это самое опасное. Несмертельно, но последствия могут быть тяжелыми. — Медик посмотрел на Самолова и продолжил: — Посему, товарищ старший лейтенант, парня надо наблюдать. Сюда мне ходить хлопотно. Да и по долгу службы я обязан постоянно находиться на посту. Так что придется переносить паренька к нам. Если возможно, с сиделкой. Так мы точно не упустим парня, и дня через три-четыре он поправится. Я его еще витаминами подкреплю. К тому же питание у нас калорийное, сбалансированное.

Самолов взглянул на Сахима и спросил:

— Отпустишь парня, отец?

— Конечно, какой может быть разговор. Я и Халиму уговорю побыть на вашем посту какое-то время.

— Нужна незамужняя женщина, чтобы не возникло неприятностей.

— Халима одинока.

— Сколько же ей лет?

— Двадцать два года недавно исполнилось.

— Но у вас же девушки рано выходят замуж. Почему Халима живет одна?

— Она была замужем за Али из нашего селения. Но прожили они вместе недолго. Что-то у них не получалось. Оба скрывали это, но ведь народ не обманешь. Оттого, наверное, Али и уехал в Дейр-эз-Зор. Там его брат Иса воевал, был офицером, командиром роты правительственных войск. В одном бою под минометным обстрелом погибли и Иса, и Али. В прошлом году это было. Так Халима осталась одна. Родить ребенка у них и не получилось. Женщины говорили, будто в этом причина разлада их семьи. Так что Халима совершенно свободна. Она не откажет нам, потому что любит Акрама если не как сына, то как брата.

— Парня нести надо будет, — сказал фельдшер.

— Об этом я позабочусь, — заверил его Сахим и спросил: — Когда понесем?

— Как будете готовы, так сразу и пойдем. Мне нужно поскорее ему капельницу поставить.

— Вы, господин доктор, присаживайтесь, а я пошел. Вернусь быстро. И спасибо вам большое. Наш народ добра никогда не забывает. — Хозяин дома ушел.

— Николай, ты уверен, что парень выздоровеет? — спросил Самолов.

— Вытащим, командир. Ничего особо страшного нет. А осложнений мы избежим. Вовремя отец обратился за помощью. Полежал бы парень еще дня два без лечения, и пневмония была бы ему обеспечена. В таких вот условиях вероятность смерти очень велика, процентов семьдесят. Впрочем, организм молодой. Но что теперь об этом.

— Да. Басмача совсем не слышно. Ты усыпил его, что ли?

— Малый сам уснул, когда я снизил ему температуру. Вот и хорошо. Не зря говорится, что сон — лучшее лекарство. Не беспокойся, командир, все будет в порядке. Наша дружба с племенем муали заметно укрепится, — проговорил фельдшер, улыбнулся и налил себе чаю, уже почти остывшего.

Сахим вернулся с молодой женщиной, прикрывавшей нижнюю часть лица платком. Ничего не поделаешь, таковы обычаи. Следом за ними в дом вошли двое крепких мужчин с носилками, позаимствованными, наверное, из сельского медпункта.

Они аккуратно положили Акрама на носилки, вытащили из дома и двинулись на блокпост. Караул был предупрежден. Процессию встретил заместитель командира взвода. Мужчины уложили мальчонку в отдельной комнате фельдшера и вышли.

Сахим задержался у входа и проговорил:

— Еще раз спасибо, офицер. Вы узнаете, насколько благодарным может быть народ муали, в том числе и я. А насчет захвата боевиков вы подумайте. Если решите, дайте только сигнал, и я сразу пойду к вождю. Абу Муржан мне не откажет.

— Подумаю, Карим. Я же обещал. За сына не беспокойся, за Халиму тоже. Они скоро вернутся к вам.

— Благодарность к русским живет в моем сердце. Хотя у вас настоящих русских совсем мало.

— В батальоне большинство составляют чеченцы и дагестанцы. Впрочем, у нас в стране не принято делить людей по национальному или религиозному признаку.

— Чеченцы? Кадыров?.. — воскликнул Сахим.

— Ты о Кадырове знаешь? — с удивлением спросил Самолов.

— Да, у нас многие о нем знают. А чеченцы — это настоящие воины. Люди из Алеппо приезжали, рассказывали, как после освобождения города там бесчинствовали банды местных мародеров и насильников. Да и игиловцев осталось немало, которые только личину сменили. А как чеченские батальоны в Алеппо вошли, все сразу и быстро изменилось. Они навели порядок в какие-то считаные дни. К ним за помощью люди обращаются гораздо чаще, чем к местной полиции. Чеченцы всегда решают все вопросы по справедливости.

— Русские тоже умеют воевать.

— Кто спорит? Это натовцы только бомбить горазды, а как попадут в оборот на твердой земле, так сразу руки поднимают и требуют к себе подобающего отношения. Мол, мы военнопленные. Обращайтесь с нами в соответствии с какими-то там международными конвенциями. А боевики этих самых конвенций не знают и откровенно плюют на них. Они запрашивают выкуп и режут пленным головы, если им не платят. У них с этим легко. Сволочи, собаки бешеные! Только не спрашивайте меня, офицер, почему наше племя не поддерживает Асада. Я вижу этот вопрос в ваших глазах.

— Я и не думал спрашивать, — заявил Самолов и улыбнулся.

— Думали. Есть причины. Но сейчас наш народ верит только вам, русским. Это все, пошел я. Вам отдыхать надо.

— Вас проводят.