— Тут много думать не надо. Километрах в пяти за холмами есть брошенная деревня. Она называется Сахана. Скорее всего, там, а может, шатер ставят на плато.

— А что это за деревня? Почему она теперь заброшена? — спросил Самолов.

— Деревня раньше была многолюдная, там родственники наши жили. Потом американцы разбомбили ее с самолетов. Так отец говорил. Кто уцелел, тот уехал. Несколько семей у нас в Эль-Сауре обосновались. Я ходил туда, в ту деревню, хотя отец запрещал. Очень уж интересно было посмотреть на эту Сахану.

— А может, и найти что ценное, да?

— А может, и найти, — согласился парень. — Только не было там ничего такого.

— Как выглядит деревня?

— Сплошные развалины. Только на западной окраине четыре дома целые. Хотя нет. У одного крыша пробита и обвалена. Три целых дома. Там могут эти люди прятаться, которые на пикапе ездят. Хочешь, дядя Саша, я ночью схожу туда и посмотрю?

— Нет! Ни в коем случае. Ты слышишь, Басмач… Акрам? Строго запрещаю!

— А если отец отпустит?

— Нет, я сказал! Не послушаешься, тебя больше никто, не только я, на пост не пустит. Даже Ахмет. Ты понял?

— Понял, конечно.

Пикап тем временем скрылся на востоке.

Старший лейтенант взглянул на паренька и спросил:

— А ты, собственно, чего подошел-то ко мне?

— Дядя Саша, разреши, пожалуйста, в кабине «Тайфуна» посидеть. Хоть минутку.

— Нет!

— Но почему? Я ничего трогать не буду.

— Нет, я сказал. Не сейчас.

— Значит, потом разрешишь, да?

— Тебе домой не пора?

— Мама говорила, что у русских не принято отвечать вопросом на вопрос.

— Это не только у русских. Такое вообще не принято.

— Почему же ты так отвечаешь?

Самолов покачал головой и заявил:

— А у тебя не только глаз, но и язык острый.

— Как это так? У меня обычный язык, как у всех.

— Нет. Если будешь слушаться и хорошо вести себя, то разрешу посидеть в кабине «Тайфуна», а сейчас давай-ка до дома.

— А завтра можно прийти?

— Можно, но так, как договаривались.

— Ага. Спасибо, — сказал парень и побежал за здание так прытко, что только босые пятки сверкали.

«Точно Басмач! Это ж надо придумать такое прозвище. И кто догадался? — подумал старший лейтенант и тут же ударил себя ладонью по лбу: — Черт побери, а ведь надо доложить о приеме поста! Закрутился я совсем с этим Басмачом и пикапом».

Старший лейтенант быстро направился на КНП.

Связист сержант Паладин находился на своем месте.

Командир взвода приказал ему:

— Связь с базой, Коля!

Парень ответил уставным «Есть!», недолго поколдовал над спутниковой станцией и протянул взводному трубку.

— Глухов слушает, — ответил на вызов низкий голос.

— Это старший лейтенант Самолов, товарищ полковник.

— Понятно, что не Устоев. Ты не рано ли связался со мной, старлей?

— Не понял вас.

— Мог бы и до завтра время потянуть.

Самолов понял, что командир батальона ехидничает, и проговорил:

— Извините, Юрий Владимирович, закрутился.

— И что тебя это так закрутило, что ты забыл доложить о приеме поста?

— Да есть тут нюансы.

— Подробней давай! — Полковник повысил голос.

Взводный доложил комбату о встрече с пикапом, который продолжал маневрировать в зоне ответственности, уходил из нее и возвращался. Потом он рассказал и о появлении на посту пацана из племени муали.

— Я поговорил с парнем, и вдруг опять появился этот пикап. Виноват, товарищ полковник. Больше задержек с докладами не будет.

— Конечно, не будет. У нас в России достаточно офицеров, готовых вылететь в Сирию не только за орденами. Но ладно. Раз виноват, то объявляю замечание. По пикапу скажу вот что. Смотрите за ним внимательно. Как только машина с пулеметом в кузове попытается приблизиться к посту, вы открываете предупредительный огонь. Не подействует — бьете на поражение. Насчет пацана. Конечно, нежелательно, чтобы у вас на блокпосту мотались посторонние личности. Но селение Эль-Саур находится в зоне вашей ответственности, посему знать обстановку там необходимо. Лишь бы этот Басмач не дезинформировал вас. Впрочем, у нас на базе сейчас гостят вожди многих племен, в том числе и муали. Я поговорю с ним насчет этого шкета. Но не забывай, что для вас главным объектом является шоссе.

— Я помню задачу, товарищ полковник.

Глухов усмехнулся и спросил:

— Так же четко, как и обязанность вовремя докладывать командиру?

— Я уже получил замечание за это.

— Значит, так, старший лейтенант. Время ежедневных докладов мы меняем. Теперь ты связываешься со мной в девять и в двадцать один час ежедневно. Ну и по необходимости, в случае возникновения нештатных ситуаций.

— Понял вас.

— Ну а если понял, то неси службу так, как тебя учили: бдительно, бодро, не выпуская из рук оружия. Отбой!

— Отбой! — сказал старший лейтенант и передал трубку сержанту.

Тут сигналом вызова сработала портативная станция начальника поста наблюдения.

— Первый на связи! — ответил Самолов.

— Здесь «Вышка»!

— Слушаю.

— Вижу все тот же пикап. Идет в обратную сторону на большой скорости. Двое мужчин в кузове машут руками, что-то орут явно в нашу сторону. Но что, непонятно. Прямой агрессии они не проявляют.

— Принял. Продолжай наблюдение.

«Опять этот чертов пикап, — подумал Самолов. — Судя по угрозам в адрес племени муали, в этой машине катаются боевики. Какого хрена им здесь надо? Присланы на разведку? Но так ее никто никогда не проводит. Им приказано смотреть за постом? Но это можно было сделать скрытно, с холмов.

К чему им понадобилась эта демонстрация у Эль-Саура? Играют на нервах? А что?.. Это у них неплохо получается.

Или главарь группировки, высылавший сюда этих придурков, ждет, что мы не выдержим и разнесем пикап, к чертовой матери? Потом, как по велению волшебной палочки, в нем окажутся не боевики, а многодетная семья, переезжавшая из Идлиба в Хомс или куда-то еще.

Тогда получится, что русские варвары в очередной раз проявили бесчеловечность — расстреляли женщин и детей. Что ж, это вполне в стиле боевиков, а точнее, их заокеанских, европейских и восточных покровителей. На весь мир разойдутся кадры жуткого расстрела.

Значит, как говорится, не надо поддаваться на провокацию. Так ее по большому счету пока никакой и нет. Катается вокруг блокпоста пикап с какими-то идиотами. Они нам по нервам бьют и внимание наблюдателей отвлекают. Но в такой обстановке сделать против них ничего нельзя. Придется терпеть».