Я не помню, чтобы желала ей счастья или удачи, как будто она любила его. Если бы она позволяла себе периодически хотя бы малейшее проявление нежности – брала его за руку, смотрела на него влюбленными глазами, можно было бы потеплеть по отношению к ней, но она продолжала максимально жестко придерживаться этикета. Сложилось впечатление, что пожилую женщину не трогает страстная любовь молодого мужчины. Будем надеяться, что она раскроется, оставшись наедине с ним, иначе картина складывается невеселая[66].

К 3:15 с пресс-конференцией было покончено[67]. После церемонии разрезания свадебного торта Монктон и Уоллис отправились на прогулку в сад. Он объяснил, что сделает все возможное, чтобы поддержать их, но общественность будет внимательно следить за тем, как она относится к своему мужу, который многим пожертвовал ради нее. Она ответила: «Уолтер, неужели я, по-твоему, не думала обо всем этом? Я полагаю, что смогу сделать его счастливым»[68].

Состоялся брак, который ни за что не должен был окончиться крахом. Цена была слишком высока.

Глава 4. Медовый месяц

Вскоре герцог и свежеиспеченная герцогиня отправились в свадебное путешествие в колонне автомобилей, чтобы попасть на ожидающий их экспресс Симплон – Ориент. Их сопровождал Дадли Форвуд, атташе британского представительства в Вене, который был прикомандирован в качестве конюшего герцога в Австрии, два кернтерьера, пара детективов Скотленд-Ярда, в обязанности которых входило не только следить за Виндзорами, но и охранять их, а также 186 сундуков и 80 дополнительных предметов багажа.

В качестве места проведения медового месяца был взят в аренду еще один замок, 40-комнатный, перестроенный в стиле готики Вассерлеонбург в горах Каринтии, предположительно населенный призраком Анны Нойманн, которая убила шестерых своих мужей во время медового месяца[69].

Это был немецкий дом графа Пауля Мюнстера. Граф был тесно связан с Британским союзом фашистов Мосли. Замок должен был стать домом Виндзоров в течение следующих трех месяцев. Именно там им пришлось осознать до конца реалии сложившегося положения. Уоллис испытывала сильное чувство вины за то, от чего отказался ради нее муж, и в то же время ужас от того, во что она себя втянула. Как она рассказывала позже Гору Видалю:

«Я помню живо, как вчерашний день, следующее утро после нашей свадьбы – я проснулась, а стоявший рядом с кроватью Дэвид с невинной улыбкой произнес: «И что теперь нам делать?» Мое сердце упало. Я услышала человека, каждый день жизни которого был определен с момента его рождения, а теперь я вместо британского правительства должна была придумывать, что ему делать»[70].

Пара делала все, что было в их силах. Они развлекали друзей, отдыхали в бассейне с подогревом замка, играли в гольф и теннис, охотились на оленей, а герцог, как всегда, отдавался физическим упражнениям, часто взбираясь на скалистую вершину позади замка и сообщая Уоллис о своем местоположении с помощью маленького зеркала. «Нью-Йорк таймс» сообщила о том, как «он, облачившись в тирольские кожаные бриджи, белые чулки и рубашку с коротким рукавом, поливал цветы в саду»[71].

Уолтер Монктон, когда гостил в замке, убедил герцога не подавать жалобу на отказ Уоллис в титуле герцогини – герцог угрожал отказаться от своего собственного королевского титула, что могло бы повредить его общественному имиджу.

С просьбой составления биографии бывшего короля к герцогу обратился один из гостей, писатель Комптон Маккензи, наиболее известный своим романом «Изобилие виски». Герцога соблазнили как деньги – сделка заключалась в том, что он получит 10 000 фунтов стерлингов, а Маккензи – 20 000 фунтов стерлингов, – так и возможность для Уоллис «оспорить обвинения, выдвинутые против вас»[72]. Обсуждения продолжались в течение всего лета, пока герцог не отказался от книги в октябре, понимая, что ему лучше не сотрудничать ни с одним писателем. Тем не менее Комптон начал работу над книгой самостоятельно. «Виндзорский гобелен» Маккензи о царствовании и отречении был опубликован в следующем году[73].

Часть времени Виндзор также провел в отеле «Бристоль» в Вене. 20 июня, находясь на обеде в посольстве Бразилии, Джордж Мессерсмит, американский посол в Австрии, неразумно передал герцогу информацию о том, что потерпел крушение поезд из Германии в Италию и были обнаружены морские снаряды, поставляемые Германией военно-морскому флоту Муссолини. Это было нарушением санкций Лиги Наций, а также доказательством того, что американцы читали итальянские шифры. На следующий день Мессерсмиту показали перехваченную телеграмму, отправленную итальянским послом в Рим, в которой говорилось об обнаруженных снарядах и раскрывался его источник – герцог. Это было спасительное предупреждение о том, что бывшему королю нельзя доверять[74].

Виндзор продолжал поддерживать связь с Шарлем Бедо. Двое мужчин подружились за игрой в гольф и вечерними бокалами бренди. Герцог интересовался практикой работы Бедо и увлекался его утопическими идеями о мире во всем мире, в то время как Бедо осознавал преимущества развития отношений с бывшим королем.

Чего Виндзор, возможно, не знал, так это того, что со времен Первой мировой войны американцы подозревали Бедо в том, что он немецкий шпион[75]. У него были обширные деловые интересы в нацистской Германии, он тесно сотрудничал с Krups, Mercedes, Opel и IG Farben. Он арендовал замок рядом с Гитлером в Берхтесгадене и был близок с Ялмаром Шахтом, главой рейхсбанка, и Робертом Леем, главой Немецкого трудового фронта.

С тех пор как его компании были захвачены в нацистской Германии в 1934 году, Бедо упорно трудился, чтобы втереться в доверие к нацистскому руководству.

Герцог Виндзорский теперь предоставил ему такую возможность. Бедо смог возобновить работу со своими немецкими предприятиями только после того, как в июле 1937 года подкупил нацистские власти на сумму 50 000 долларов и согласился, чтобы они контролировались нацистской организацией труда «Арбайтерсфронт»[76]. Именно эта организация, по его предложению, должна была принять Виндзоров для поездки по стране.

* * *

В