сентябре Виндзоры остановились у Бедо в замке Борсодиванка, охотничьем домике в Венгрии, который тот арендовал у племянника регента Хорти; планы, которые они наметили за предыдущие несколько месяцев, были приведены в исполнение. Такой визит имел несколько преимуществ: это повысило бы репутацию Виндзора на международной арене, помогло бы продвигать деловые интересы Бедо, и они оба верили, что это поможет обеспечить мир во всем мире.

19 августа Бедо при встрече с Говардом К. Трэверсом, временным поверенным в делах американского представительства в Будапеште, заявил, что он действовал от имени Виндзора, который хотел «провести полное изучение условий труда в различных странах», добавив: «с целью дальнейшего возвращения в Англию в качестве защитника рабочего класса». Трэверс в тот же день сообщил об этом Государственному департаменту в «строго конфиденциальной» записке, которую увидел Джордж Мессерсмит, ныне помощник госсекретаря, отвечающий за Балканы. Власти теперь были настороже.

Весной 1937 года Оскар Солберт, американский генерал и руководитель бизнеса, выступавший в качестве атташе Виндзора во время своего визита в Америку в 1924 году, написал герцогу, предложив ему «возглавить и объединить многочисленные и разнообразные движения за мир во всем мире… Я не пацифист, как вы знаете, но я верю, что единственное, в чем планета нуждается больше всего на свете, – это мир»[77]. В августе Бедо дал ответ от имени герцога:

«Герцог Виндзорский очень заинтересован в вашем предложении возглавить движение, столь международное по своей сути. Мы все знаем, что как принц Уэльский и как король, он всегда остро интересовался судьбой трудящихся, и он не преминул продемонстрировать как свое сочувствие, так и свою решимость изменить ситуацию всякий раз, когда сталкивался с несправедливостью… Он намерен действовать в том же ключе, имея в своем распоряжении больше времени на систематическое изучение этого предмета и посвятить себя улучшению жизни масс… Он считает, что это самый надежный путь к миру. Он предлагает начать с изучения жилищных условий и условий труда во многих странах»[78].

Конюший герцога Дадли Форвуд, давший интервью для телевизионного документального фильма в 1994 году, объясняет предысторию:

«История, уж не знаю, насколько близкая к истине, гласит, что он должен был получить очень большую плату от Гитлера, если бы организовал подготовку герцога Виндзорского к принятию приглашения поехать в Германию, которое в итоге состоялось. Во время поездки в Германию Бедо никто не видел. Заметить его вообще было невозможно, но нет сомнений в том, что он руководил всем из-за кулис… занимался грязной работой»[79].

Эту точку зрения разделял один из офицеров охраны герцога Филип Эттфилд:

«Я не доверял Бедо и был совершенно уверен, что он работает рука об руку с нацистами. Моя международная и личная разведывательная служба предоставили мне множество тревожных подробностей о нем, и я был уверен, что он не просто так заинтересовался герцогом. Хотя он максимально старался предоставить мне все возможные удобства и привилегии, я с подозрением следил за каждым его шагом»[80].

За связями и поездками герцога в регионе теперь следили, не в последнюю очередь, офицер его личной охраны Дэвид Сторриер, который регулярно подавал отчеты в Скотленд-Ярд, а также местные дипломаты. 30 августа сэр Джордж Нокс, министр в Венгрии, написал постоянному заместителю министра иностранных дел сэру Роберту Ванситтарту о предстоящем визите Эдуарда в Венгрию, сообщив, что герцог желает «представить герцогиню регенту и мадам Хорти. В то время как адмирал де Хорти питает значительную симпатию и дружбу к герцогу, которого он хорошо знает, он высказался в резких выражениях в отношении герцогини»[81].

У властей были веские причины с подозрением относиться к лояльности этой пары. Герцог был настроен решительно прогермански, действительно считал себя почти немцем, говоря Диане Мосли: «Каждая капля крови в моих жилах – немецкая»[82]. Он свободно говорил по-немецки и иногда называл его своим родным языком, а большую часть лета перед Первой мировой войной проводил в гостях у немецких родственников. Убийство российских родственников в 1918 году оказало на него глубокое влияние, и он всегда рассматривал коммунизм как реальную угрозу интересам Британии и империи.

Хотя, как наследнику престола, ему не разрешили участвовать в действительной службе во время Первой мировой войны, несколько его друзей были убиты, в том числе конюший и водитель, и он готов был на все, чтобы не допустить новой войны между Германией и Великобританией. Он также верил в сильное правительство. Журналист Роберт Брюс Локхарт отметил в своем дневнике в июле 1933 года:

«Принц Уэльский был настроен вполне прогитлеровски, заявлял, что ни положение евреев, ни какой-либо другой вопрос не повод вмешиваться во внутренние дела Германии, и добавлял, что диктаторы в наши дни очень популярны и мы могли бы захотеть иметь их в Англии»[83].

В следующем году Чипс Чэннон записал в своем дневнике: «Ходит много сплетен о предполагаемых нацистских пристрастиях принца Уэльского. Утверждается, что на него через миссис Симпсон повлияла Эмеральд [леди Кунард] (которая довольно близка с герром Риббентропом)»[84].

Несомненно, было множество свидетельств симпатий герцога. В 1935 году он выступил с речью перед Британским легионом, предложив совершить примирительный визит в Германию, что, возможно, напрямую повлияло на англо-германское военно-морское соглашение, которое как раз обсуждалось в то время.

В марте 1936 года, когда Гитлер ремилитаризировал Рейнскую область, двоюродный брат Виндзора, герцог Кобургский, был отправлен в Лондон, чтобы через него воздействовать на правительство и предотвратить любую реакцию. Фриц Гессе, пресс-атташе посольства Германии, сообщил, как посол «фон Хеш однажды ночью тайно отправился к королю», чтобы защитить действия Гитлера и доказать, что это не повод развязывать войну. Позже Эдуард позвонил фон Хешу и сказал ему в присутствии Гессе: «Я послал за премьер-министром и высказал ему свое мнение. Я сказал старому такому-то, что отрекусь от престола, если он начнет войну. Разыгралась ужасная сцена. Но беспокоиться не о чем. Войны не будет»[85].

Эдуард «идет по пути диктатора и настроен прогермански», написал Чипс Чэннон в своем дневнике в ноябре 1936 года. «Я