– Управлять компанией отца никогда не входило в мои планы, – начал он. – Теперь я генеральный директор компании, чем могу гордиться, хотя и не гожусь для этой должности. Не та роль, которую хотел бы играть, но я не могу позволить, чтобы компания попала в чужие руки. Мне нужно ее развивать, и я сейчас работаю над двумя крупнейшими в ее истории договорами.

– Понимаю, и мне жаль, что ты занимаешься не тем делом, о котором мечтал. Но это не объясняет, зачем тебе нужна жена. И почему нужно жениться именно на мне?

Блейк не хотел посвящать ее во все тонкости, рассказывать о своем прошлом, о потерях, почему он не хотел жениться по-настоящему, снова раскрывать кому-то душу. Конечно, придется многое рассказать, не может же она выходить замуж вслепую, это грозит разоблачением, но это потом, когда он поймет, можно ли ей доверять.

– Я устал от желтой прессы, папарацци преследуют меня. В одном тупом журнале вообще заявили, что я один из самых завидных нью-йоркских женихов.

Его окрестили «Холостяк на миллион», заголовки визжали о том, что женщины должны сражаться за бывшего солдата, вернувшегося в город главой корпорации, и он ненавидел все это. Ненавидел внимание и известность из-за денег семьи. При этом делал все, чтобы его ценили за собственные достижения, пытался проложить свой путь в этом мире. А больше всего ненавидел, что люди, на которых он хотел произвести впечатление сейчас, читали весь этот мусор, видели в нем плейбоя и проявляли нерешительность из-за того, что он не остепенился.

– Отец создал компанию как семейный бизнес, и нашим клиентам это нравится, особенно тому крупному инвестору, с которым я работаю уже несколько месяцев. Не хочу, чтобы они начали думать, что компания не будет успешной и в дальнейшем, потому что ее возглавил плейбой из числа богатеньких сынков. Словом, если и могу создать себе правильный имидж сейчас, то только вступив в брак. Через несколько лет женитьба уже ничего не решит, потому что сделка либо будет заключена, либо уплывет.

Саффрон ничего не сказала, когда он замолчал, просто смотрела на него.

Блейк засмеялся.

– Плюс, хотелось бы успокоить мать и сестер. Они доводят меня до белого каления, постоянно пытаясь пристроить. – Он встал, сунул руки в карманы и стал ждать ее реакции. Наверное, не надо было шутить насчет семьи. – Ну, и что ты думаешь?

– Что я думаю? Я думаю, ты сошел с ума!

– Мы можем обговорить детали позже, но, пожалуйста, просто подумай об этом.

– Ого. – Саффрон взмахнула рукой. – Оказывается, мне еще нужно время подумать, принимая во внимание всю абсурдность предложения.

– Ничего абсурдного.

– Это абсурд, так бывает только в кино, – настаивала она. – Я не говорю «нет», но и не могу прямо сейчас сказать «да».

Блейк кивнул.

– Мне нужно в офис. Почему бы тебе не остаться здесь и не заняться чем-нибудь, подождать, пока я вернусь вечером, если решишь сказать «да». Я составлю все необходимые документы, все устрою очень быстро, и мы можем выбрать кольца уже завтра.

Саффрон покачала головой, улыбнулась, потом расхохоталась.

– Не могу поверить, что это серьезно и ты не разыгрываешь меня.

– Дорогая, я предельно серьезен.

Блейк сделал несколько шагов. Взял ее за подбородок и приподнял лицо, нежно прикоснувшись большим пальцем к ее гладкой коже. Медленно склонился и прикоснулся губами к ее губам, слегка покусывая их.

– Так мы правда женимся? – Она затаила дыхание, когда он отстранился, и все еще ждала продолжения.

– Да. – Он подумал, как пикантно она выглядит в его толстовке. – Ты можешь установить границы, но мы должны выглядеть как настоящие жених и невеста.

Блейк наклонился и снова поцеловал ее. Очень нежно.

Саффрон едва могла дышать. Вышла на улицу десять минут назад, но легкие все еще не могли набрать достаточно воздуха. Выйти за него замуж? И как только ему пришло в голову сделать ей предложение? Они провели всего одну ночь вместе, и вдруг жениться? Стоило ли ей так рисковать?

Она прошла сквозь толпу и села на скамейку, едва только завидев ее. Может ли она выйти замуж за человека, которого даже не знает, только затем, чтобы остаться в Нью-Йорке? Вернуть карьеру, если это вообще возможно? Она и хотела бы засмеяться, сказать, что не может принять предложение, но правда в том, что на самом деле это наилучшее решение для нее. Единственный действительно реальный способ восстановиться. Саффрон вздохнула и принялась рассматривать прохожих, пытаясь отрешиться от мыслей о Блейке. Но не могла.

Ей были нужны листок бумаги и ноутбук. Она могла бы сделать то, что обычно делала, когда решала, ехать ли ей в Нью-Йоркскую школу балета в шестнадцать лет. Иначе говоря, выписывала все «за» и «против». Тогда в списке было много «за» и мало «против» – только неодобрение родителей, желавших, чтобы она осталась, и не понимавших, насколько сильно ей хочется уехать. На этот раз список может оказаться более уравновешенным.

Замужество всегда казалось ей делом святым, особенным. Саффи задержала дыхание, медленно выдохнула. У нее не было ничего, кроме балета. Это ее жизнь. Если единственный способ, единственный в мире путь к тому, что ей так дорого, означает замужество, стоит все обдумать. Балет – ее спасение. Но сможет ли Блейк помочь ей вернуться на сцену?

У нее зазвонил телефон, она вытащила его и увидела, что звонит Клэр. За последнюю пару месяцев она не общалась с большинством своих балетных друзей. Слишком уж тяжело было слышать балетные новости, слышать разговоры о репетициях, они причиняли ей боль, словно кто-то вонзал нож в сердце. Но Клэр была все время рядом, она другая, и Саффи с радостью входила в ее мир живописи.

– Привет. – Саффрон ответила на звонок.

– Ты уже не там, да? – хихикнула Клэр. – Никак не могу поверить, что ты это сделала. Скромница ты этакая!

Саффи засмеялась:

– Я не скромница! Это ты потеряла всякие представления о морали.

Теперь пришла очередь Клэр хохотать.

– Ничего я не потеряла, просто не вижу смысла говорить «нет» и отказывать себе в удовольствии. Явно моя удивительная личность оказала на тебя положительное влияние.

Саффрон стало лучше после разговора с подругой.

– Он… – начала она, но передумала рассказывать. Клэр сторонница широких взглядов, но даже она могла решить, что подруга сошла с ума, принимая такое предложение за чистую монету.

– Что? Говори, раз уж начала! Он был изумителен, да? Рассказывай обо всем, – взмолилась подруга.

Саффи вздохнула, чаша весов сильно накренилась.

– Он был изумителен, невероятен, но… – голос снова прервался, – он хочет снова увидеться сегодня вечером.

– Потрясно! Он явно горяч. Не говоря уже о том, столько он заплатил за мою картину. Мне уже звонили покупатели, спрашивали о моих комиссионных и существуют ли готовые работы.