— Та, которую ты ищешь, в доме Дедила.

— Вот оно что!

— Тише, Джабу, не надо, чтобы отец о том услышал. А то не позволит тебе взять ее, хотя она уже не девица, почитай что жена сына Дедила.

— А как ты это узнал?

— Так я же рядом с тобой за весельем смотрел и заметил, как ты глядишь на нее. А потом и сказал, что желаешь ее.

— Разве я говорил такое?

— Ну, может, не так, по-иному.

— А почему ты решил мне рассказать об этом, да еще втайне от отца, твоего хозяина.

— Сегодня отец твой господин, а завтра им станешь ты. Может, не забудешь услуги, что оказал.

— Вот ты о чем? Далеко смотришь.

— Приходится. У меня три семьи, три дома.

— Ты поможешь мне?

— В чем?

Их заметил тархан:

— Чего шепчетесь? Я сказал, все в стан, на отдых.

— В лагере поговорим, — шепнул Джабу и пошел следом за отцом.

Малый отряд Ильдуана ушел за рощу. Там, привязав коней, хазары разошлись по шалашам. Тархан прошел в шатер, помощник Авартук и Джабу задержались.

Болышчы спросил:

— В чем тебе нужна помощь, Джабу?

— Я хочу выкрасть девку у сына Дедила.

— Это не так просто.

— Но возможно?

— Не знаю. Покуда не знаю, думать надо.

— Так подумай, я в долгу не останусь.

— Подумаю.

Помощник и сын тархана зашли в шатер, повалились на лежанки и уснули. Бессонная ночь и хлопотное утро давали о себе знать.

Мужики же трех селений в то время усердно охотились.

Хазары проснулись, когда солнце подошло к вершинам деревьев густого леса. Тархан объявил сбор своему отряду. Пока он наказывал воинам приготовить сумы для пушнины, помощник и сын тархана снова уединились за шатром.

— Ну, надумал, Турис?

— У тебя может быть только одна возможность.

— Какая?

— Она и ее муж, покуда у них нет своего жилья, должны проживать у Дедила. А в доме сам старейшина с женой да еще два брата и сестра. Молодым же хочется чего?

— Любви.

— Верно. В доме миловаться они не смогут, значит пойдут в укромное место, и пойдут ночью, когда село уснет, успокоится после нашего ухода. Молодые пойдут к большой реке.

— Почему не в овраг? Не к лесу?

— Да на что, если есть место ближе? По берегу кустов много, там песок и село недалеко.

— Дальше?

— Тебе надо взять с собой верного человека. Есть такой в отряде?

— А разве ты не пойдешь со мной?

— Я не могу, прознает тархан — лишусь всего.

— Тогда Аваз Добак. Мы давно дружим с ним.

Помощник тархана кивнул:

— Этот подойдет. Смелый, опытный и, так же как я, желает быть тебе угодным. С ним, как стемнеет, скрытно от отца идите по берегу до места у Рубино, где плоты да лодки стоят, чуть дале начнутся кусты. Туда и выйдут молодые.

Сын тархана спросил:

— А если отец проснется, мы же рядом в шатре спим, и поднимет шум?

— То моя забота. Ты ведаешь, что он перед сном пьет отвар? Так вот в него я добавлю зелье, что делает сон крепким. Отец твой до утра не проснется, коли не будить. Ты умыкни девку, а когда увидит он ее, то поднимать шум придется мне. Поляне хватятся молодых, не простолюдины все же, тогда надо будет нам быстро уходить. И отцу ничего не останется, как уводить отряд к лесному стану. Туда поляне уже не сунутся.

Джабу сказал:

— Но мне тоже надо взять коней.

— Конечно, и тебе и Авазу. Но это просто, табун у рощи, заберете своих коней и поедете. Там у Рубино спешиться надо, укрыть коней, да морды закрыть им мешками.

— Ладно. Выйдем к лесу, спрячемся в кустах, найдем, где укрыть коней, дождемся Вавулу и Ведану, нападем. Сына Дедила придется бить. За то отец накажет строго, как бы не заставил вернуть девку.

— Так ты не насмерть бей, оглуши рукоятью сабли, добычу в охапку, в рот кляп, мешок, как положено, на голову, ремни на руки-ноги и — к коням. Придете в лагерь, разбужу отца. И пока в селе поймут, что к чему, мы уже уйдем.

Джабу вздохнул:

— Что потом будет? Как следующее лето приходить за данью?

— Это без тебя решат. Из-за бабы войны не будет. Мы утихомирим полян. Но если сомневаешься, оставь все как есть. Какие твои лета? Наберешь еще наложниц.

— Я Ведану хочу.

— Ну тогда делай, как я сказал.

— А если отец прознает, что это ты меня научил?

— Я откажусь, мне он поверит.

— Пусть будет так.

Отряд пошел собирать дань.

Охотники справились, благо зверя в лесу водилось много.

Собирали, обходя дом за домом. Болышчы считал добычу, шкуры складывали в сумы, утрамбовывали. Вместе со сборщиками ходил по домам и Джабу. Девица, а теперь молодая женщина могла быть в селении суженого, что враждовало с Вабежей, а могла и вернуться на время домой.

Переехали в Рубино. Начали обход там. Пушнины было много, утрамбовываясь, она умещалась в обширных сумах, которые набивали до отказа и приторачивали к седлам.

Зашли в дом старейшины. Там-то сын тархана и увидел девицу, что запала ему в душу. От вида такой красы внутри все зажглось огнем желания, лицо юноши покраснело. Он быстро вышел на улицу, потеряв интерес к пушнине.

Хоть и собирали дань хазары быстро, до трапезы не управились. Накормили их в Рубино, где специально зарезали барана.

В Заледово Джабу не поехал. Он отозвал из отряда своего товарища детства Аваза Добака:

— Ты забрал свои сумы?

— Да. У меня куницы много.

— Это ладно. В доме старейшины Рубино был?

— А как же, дождался команды Авартука и зашел за пушниной.

— Молодицу видал?

— Это которую Веданой кличут? Видал — хороша, и лет ей шестнадцать, не боле. Слыхал, она — невеста сына вождя. Или жена, потому как сбежала из Вабежи и открыто живет с ним.

Джабу взглянул на товарища:

— Я хочу похитить ее, Аваз!

— Что?

У молодого хазарина от удивления открылся рот:

— Это замужнюю-то? Девиц же в селах полно.

— А мне эта нужна.

— А я тут при чем, Джабу?

— Пойдем к реке, там все объясню.

Они оставили коней у дома Дедила, чтобы привлекать меньше внимания, прошли воротами, ведущими на берег реки. Там Джабу поведал Добаку свой план. Хазарин почесал затылок. Свой шлем он давно прикрепил к седлу — жарко в нем.