хлипко, неуверенно прошипела ведьма, но снова даже не шелохнулась, когда острым когтем я распорол ткань её футболки, намеренно царапая нежную кожу.

— Попытаюсь, кроха…

Не отрывая от неё взгляда, в котором сейчас горел откровенный вызов, я накрыл подушечкой большого пальца набухшую розовую вершинку, мягко пригладил её и неожиданно ущипнул, вырывая из груди ведьмы удивленный, громкий выдох.

Продолжая пальцем грубо терзать напрягшееся навершие, склонился к другому и начал нежно вылизывать его влажным языком.

Не сдержавшись, на мгновение легонько прикусил вершинку зубами, следом тут же зализывая укус.

Зверь был не сдержан.

Он кусал, я — извинялся.

А когда солоновато-терпкий запах защекотал ноздри, я понял, что ведьму вполне устраивали мы оба.

Девочка все-таки возбудилась.

— Теперь я уже перестал быть поганым ублюдком, да, кроха?

Прикрыв глаза, она сладко застонала, принимая свое поражение.

— Понизила до примитивного кобеля…

И убить бы её прямо после этих слов, а нет…

Все еще не мог.

Вместо этого я поцеловал эту маленькую, языкастую стерву.

Да — грубо, да, до боли впиваясь удлинившимися когтями в её тело, царапая…

Да — кусая.

Но поцеловал.

И очень скоро, послав к чертям свою гордость, ведьма окончательно сдалась, отвечая на мои бешеные поцелуи.

Только вот, отвечала так, будто её озорной язычок — ядовитая змея, которая жалила меня раз за разом, впрыскивая в рот свой отравляющий яд.

— Будь ты проклят, пес — иступлено прошептала, когда я перестал терзать её губы.

В глазах теперь никакого испуга, лишь черный азарт и желание.

То, самое острое, где-то на грани того, чтобы сначала всё-таки успеть со мной переспать, и только после — попытаться убить.

— Уже проклят… — прохрипел, раздирая когтями её джинсы.

Я был пьян этими злыми, черными глазами, этими губами-отравой, острыми зубками..

И все, чего хотел в дурмане терпкого хмеля — заставить её принять меня так, как и должна принимать волка женщина, разбудившая зверя, — покорно выгибаясь на встречу, двигаясь бедрами в такт, в безумии сминая простыни….

Разодрав джинсы в клочья и порвав шелковую ткань трусиков когтями, я был уже готов впиться во влажную плоть губами, чтобы попробовать её на вкус, как вдруг учуял совершенно ненужный аромат.

Сначала я почувствовал совсем рядом знакомый запах старшей сестренки, а после, спустя несколько секунд, — внизу едва слышно отворилась входная дверь.

Глаза малышки-ведьмы тут же загорелись особым, дьявольским огоньком.

Теперь уже она сама притянула меня к себе за ворот рубашки и впилась в мои губы.

И поцеловала, гадина, так, что я одурел.

Жадно, ненасытно, настойчиво.

Тоже услышала, что приехала сестричка и решила удержать меня здесь до её прихода.

Подставить меня захотела, маленькая стерва.

А, между тем, её сестра уже кралась по деревянным ступеням лестницы.

Придется менять тактику…

Что-то смутно подсказывало, что кроха расстроится, если я убью сестрицу прямо на её глазах.

О приятной игре с добычей точно придется забыть.

— Ты ведь не можешь уйти сейчас… — самым развратным образом всхлипнула чертовка, когда я все-таки отстранился.

Не желая с этим мириться, она раздвинула передо мной стройные ноги с разодранными шелковыми трусиками и призывно приподняла бедра вверх, не отрывая ядовитого взгляда от моего лица.

"Точно стерва" — восхищенно прорычал зверь.

И вместо того, чтобы на прощанье свернуть этой малышке шею, я впился клыками в белоснежную кожу, оставляя на ней свой след.

Девчонка вскрикнула от боли и попыталась меня оттолкнуть, но я лишь сильнее вдавил её тело в матрас, крепко удерживая в своих руках.

— Пусти! Мне больно!

Зверь заурчал от удовольствия в ответ на этот жалкий крик.

Да, малышка, это больно…

Это неприятно.

Но после всего, что ты сделала и особенно после того, что хотела сделать, ты будешь это терпеть.

Секунда. Две. Три….

И шаги слышны уже в коридоре.

Я отпустил её шею, пальцами надавил на щеки и теперь уже прикусил влажные, розовые губы, чтобы тут же с наслаждением слизнуть ароматные капельки крови с клыков.

— Не скучай, кроха, я обязательно дам тебе еще одну возможность меня убить…

Глава 5

Айса

— Айса? — Истра так и застыла на пороге комнаты, переводя взгляд с меня на распахнутое окно.

— Без комментариев — процедила сквозь зубы, чувствуя, как ядовито пульсирует внутри злость.

К слову, не только она, и этот факт сейчас раздражал еще больше.

— Только не говори, что вместо того, чтобы убить волка, ты с ним переспала?!

Зеленые, кошачьи глаза сестры просверлили меня откровенно убийственным взглядом.

— Нет.

— Я слышу разочарование в голосе? — Истра подозрительно прищурилась.

Со злости запустила в сестру подушкой и снова навзничь плюхнулась на кровать.

Истра возмущенно фыркнула, ногой отодвинула подушку от порога назад в комнату, а затем развернулась и громко хлопнула дверью.

А я в этот момент почувствовала себя полнейшей дурой.

Мало того, что я чуть не отдалась новоявленному врагу, так он еще и умудрился от меня сбежать.

— Проклятый пес — процедила сквозь зубы, поднимаясь с постели.

Вся моя одежда была безнадежно разодрана, щеки горели, грудь ныла от жадных, и даже грубых прикосновений волка.

Еще и шею жгло.

Натурально ведь укусил, гад клыкастый, так что на коже даже выступили темные горошинки крови.

Поднявшись с постели, я быстро стащила с себя все, что осталось от разодранной одежды, и следом натянула на тело черный, бархатный халат.

Закуталась в него, как вурдулак в свой саван и придирчиво оглядела себя в зеркале.

Черные глаза лихорадочно блестели, на шее горел красный укус, а кожа все еще пылала, будто меня заживо вскипятили в адовом котле.

От болезненного чувства стыда, которое все увереннее разгоралось внутри, я даже себе ´ в глаза долго смотреть не смогла.

При мысли о зелье, которым волк умудрился меня напоить, мне захотелось взвыть от собственной глупости.

Не знаю, сколько капель настойки Гроз приказал добавить в мой напиток, но в инструкции было указано, что при передозировке требуется минимум три дня, чтобы внутренний резерв очистился, и силы полностью восстановились.

Вот тебе и внеплановый отпуск, Айса.

Не находя себе места, я закрыла окно и задернула портьеры, чтобы в комнату не проникал даже жалкий намек на солнечный свет. Следом плеснула немного воды в горшок с захиревшим нарциссом, подобрала подушку с пола, заправила постель, сложила все вещи на полках в шкафу и даже вытерла пыль…

И все это ни капельки не помогло успокоиться!

Внутренности до сих пор то холодило, то обжигало, то скручивало…

Я знала, что все это — вовсе не действие листовой фарги, и