Почему проблемы Славы с братом я решаю? Как так вышло? Разве не понятно было в кафе, что случилось что-то из ряда вон? Не спросил, не решил, вообще не озадачился! Вот он всегда был таким, видит лишь то, что хочет видеть, то, что удобно и не заставляет запариваться.

Слышно как в комнату тихо заходит Вадим. Знать его не хочу. Не верю, что он заставил меня прийти просто так. Раз не пожалел потратить на меня столько времени, значит, ему это для чего-то нужно.

Сомнения лезут из всех щелей, хоть Злобин уверял, что не притронется.

Почему тогда спальня?

Нет, почему ОН в ней находится вместе со мной?!

Пока закипаю в попытке что-то понять, Вадим громко втягивает носом воздух у моего виска.

— Эй! — Вскрикиваю, поворачиваясь лицом к нему. — Что ты делаешь?

Вид у Вадима такой, будто его сейчас вывернет.

— От тебя помойкой разит.

Нежный какой, вы поглядите.

— Что же ты, чистоплюй, по помойкам роешься? И тащишь в дом что попало? — Скидываю с плеча его руку и отхожу на шаг. — Отпусти, замараешься. Сама уйду.

Понятно, что я не виновата, как и то, что запах камеры действительно сбивает с ног. Но за себя обидно, что скрывать.

Окидываю Злобина критическим взглядом. Он уже в рубашке, все так же строг, застегнут на все пуговицы. Безупречен. Взгляд сам падает на собственную помятую блузку, но я тут же поднимаю на него глаза, услышав легкую усмешку.

— Все ищешь лазейку, чтобы нарушить сделку? — Вадим убирает руки в карманы штанов и наклоняет набок голову. Внимательно смотрит на меня.

Конечно, ищу! А кто бы на моем месте не стал? Черт его знает, что мне уготовано. Но гордость не дает вот так просто признаться. Да и что это он так самодовольно лыбится?

— Всего лишь стараюсь угодить, — огрызаюсь, убирая волосы за уши. — Ты уж определись, пожалуйста, воняет от меня или потерпишь.

— О нет, — произносит он с усмешкой. — Даже не надейся. Ты сейчас пойдешь в душ, смоешь с себя посторонние запахи, проведешь у меня ночь, и тогда мы будем в расчете.

— Показывай, куда идти, — вздыхаю обреченно.

— Направо. — Кивает в направлении матовых дверей. — Не сюда, там гардеробная. Другое право.

Мои сомнения насчет его дальнейших планов только растут. При внешней солидности, скворечник, что растет из шеи Злобина, насквозь пробит. И пока в больной голове Вадима вызревает очередная гадость, у меня во рту пересыхает от дурных предчувствий. Это подтверждается совсем скоро.

Замечательно. Мало мне, что душевая вполне себе просматривается, так в ней еще нет внутренней задвижки. Так быстро я моюсь впервые в жизни. Одновременно растираю волосы полотенцем и пытаюсь нашарить на тумбе одежду. Прохладный мрамор под ладонью ехидно намекает, что вещи куда-то пропали.

Я подслеповато щурю раздраженные шампунем глаза. Другая бы задумалась, но я искрю оптимизмом и продолжаю искать на полу.

Нет ни нижнего белья, ни верхнего, ни обуви, ни даже одинокого носка… Ничего!

Дрожащими пальцами обматываюсь полотенцем. Отражение в большом зеркале равнодушно подтверждает, что я лошара, доверилась негодяю и осталась с голым задом. Ну как голым, еще бы сантиметром короче и стало бы видно ВСЁ!

С легкой паникой в голосе прошу Вадима вернуть мне хотя бы юбку.

— Обязательно! — спокойно доносится из-за двери. — Завтра в мусорном контейнере заберешь.

Меня учили, что добро побеждает зло, и обидчики в конце обязательно будут наказаны. Забыли, видимо, предупредить, что ждать можно бесконечно.

Вот вам и пристойные намеренья Злобина.

Я на секунду теряюсь, столкнувшись с Вадимом сразу за дверью. Не думала, что он успел подойти так близко.

— Сейчас же верни мне мою одежду!

— Ш-ш-ш… Утром закажу тебе новые вещи. Не переживай, Светлячок, — Вадим прижимает к моим губам указательный палец, наклоняется… Лихорадочный блеск его глаз настораживает, парализует дыхание! — Не ори, весь дом перебудишь. Слава сейчас на втором этаже и, насколько мне известно, еще не скоро уснет. Думаю, ему не понравится наш маленький грязный секрет.

С нечеловеческой злостью убираю от себя его руку.

— А не пошел бы ты со своими обновками? У меня от Славы нет секретов.

— Теперь есть.

Вадим говорит слишком близко, прямо в мои приоткрытые губы… я вдруг понимаю, что если не оттолкну его, то произойдет что-то страшное. Что-то, чего я себе не прощу. Только сделать ничего не успеваю, он вдруг срывает с меня полотенце и вдавливает собой в стену. Спину обжигает холодом до самой поясницы, а крупные ладони сминают ягодицы, подтягивая меня выше.

Воздух льнет к влажной коже, вызывая шок и адскую дрожь там, где через рубашку ощущается жар сильного мужского тела. Осознание, что меня нагло лапает мой враг, сковывает мышцы. По венам бежит кипяток, еще секунду и взорвусь от протеста! Но в момент, когда я собираюсь возмутиться, его горячий требовательный рот запечатывает неоформившийся вскрик, и меня в ответ выгибает как от удара тока.

Меня целовали раньше. Славка целовал, много раз. Но никогда так порочно. Никогда так напористо и грубо, чтоб от нехватки воздуха кружилась голова и горели легкие. До спазмов между грубо разведенных Вадимом ног, до полного ощущения собственной беспомощности.

О боже. Его ширинка натирает кожу, впиваясь мне в промежность, а пряжка ремня врезается в низ живота холодом металла. Мне кажется, если Вадим сейчас хоть раз толкнется, произойдет что-то непоправимое и я сойду с ума.

Еще никогда в меня так откровенно не упирались членом. Ни разу. Я даже не задумывалась, как это, а теперь пугаюсь размера, пугаюсь каменной твердости и от одной мысли, что ЭТО инородное страшное и жесткое когда-нибудь окажется внутри, болезненно сжимаюсь.

Вдыхаю в легкие воздух напополам с чужим выдохом. Хочу закричать, привести его в чувство! Но язык Вадима лишь проникает глубже. Мой голос звучит незнакомо…он звучит как стон, и мольбу в нем можно расценивать двояко. Как будто я прошу большего, прошу не останавливаться.

Этот стон пугает меня сильнее всего. В панике дергаюсь назад, больно врезаюсь затылком в стену, и тут же оказываюсь полностью обездвиженной. Рука Вадима у меня на шее, другая крепко удерживает за ягодицы, не давая убавить нажим его бедер, лягнуть, сделать хоть что-нибудь! Что-то правильное, что-то в духе порядочной девушки, что-то…

Господи, что?

Что можно сделать, когда тебя по стене размазало? Где Слава, когда он мне так нужен?

Его рядом нет.

Есть застывшая на моей шее ладонь, и голодный рот его брата, беспощадно сминающий мои губы. Есть дезориентация, терпкий вкус сигарет и язык. Наглый язык, что врывается в меня, вылизывает, трется, подчиняет, клеймит… и это безумство начинает стягивать низ живота приятным томлением.