По мне ураганом бьет замешательство, шок, неверие. Так не должно быть. Это…это нечто невозможное, недопустимое, дикое! Ненормально мешать удовольствие с отвращением.

— Я все ему расскажу! — выпаливаю, едва Вадим отстраняется.

Мое сердце колотится как бешеное, еще немного и выпрыгнет из груди.

— Что «все», Светлячок? — негромко и хрипло смеется он, проводя пальцами по моей щеке, но я рассерженно отдергиваю голову. — И про то, как тебе понравилось тоже?

Злобин отпускает меня, отступает на шаг. Смотрит выжидающе, опять свысока. Как будто еще немного пьяный, но уже почти вернувший обычную надменность. Мне хочется ошибаться, но, кажется, Слава и сам его боится. У Вадима все схвачено, все просчитано, а вот у меня…

— Отпусти меня домой. — Обнимаю себя за плечи, дрожа от чувства собственной наготы. Я не смогу здесь дольше находиться. Не с ним.

— Иди, — произносит он холодно, кивая на дверь.

— Мне нужно одеться, — напоминаю, опуская взгляд в пол.

Вадим меня нагло рассматривает. Я этого не вижу, но чувствую, и вся кровь приливает к лицу, шумит в висках, горячая настолько, что кажется воздух вокруг нас плавится.

— Ты слышала. Обновки будут утром. Если так сильно приперло, за углом в конце улицы баки с мусором стоят. Можешь попробовать найти свои вещички.

— Ну и скотина же ты! — шиплю на него ошарашено. — Кто дал тебе право трогать мое?

— Я не жду, когда предложат, сам беру, — продолжает он равнодушно, никак не реагируя на мой выпад, — И заметь, тебя никто не гонит. Ложись спать и не ищи себе проблем.

— Здесь? С тобой?! — Психую, указывая на кровать. Она, конечно, может уместить и шестерых, но все же…

Вадим издает звук, отдаленно похожий на искренний смех.

— Извини, Светлячок, со мной не получится. Это надолго, а мне нужно работать. Ты спи, я рядом полежу за ноутом.

Верить в то, что Злобин все это затеял только чтобы полюбоваться на меня спящую, может только круглая идиотка. Я, конечно, сегодня отличилась, но способность анализировать не растеряла.

Без понятия, как Вадим собирается организовать нашу встречу, но то, что Слава утром должен увидеть меня заспанную в спальне родного брата ясно как божий день.

— Какая же ты сволочь, — выдыхаю судорожно, окатывая Вадима взглядом полным презрения.

— Я предупреждал. Теперь торговаться поздно. — Он обходит кровать и, уперевшись коленом в упругий матрас, нагло подмигивает. — Я возьму все.

По телу проходит волна панической гадливости. Ничего, мерзавец, это мы еще посмотрим.

— Ты же знаешь, что если лечь с мокрой головой, утром прическа будет напоминать сеновал?

С удивлением смотрю на устроившегося рядом Вадима. Хорошо ему, лежит поверх одеяла полностью одетый, только верхние пуговицы расстегнул на рубашке. А я даже в туалет отбежать не могу без того, чтобы не светить перед ним лишний раз голым задом.

— И что ты предлагаешь?

Впервые за прошедший час он отрывает взгляд от монитора, чтоб подмигнуть мне с гадкой ухмылкой.

— Возьми хотя бы полотенце у стены.

— Спасибо за заботу, — выцеживаю зло. — Это так «благородно».

Слава богу, мне есть чем накрыться, а на сухость его подушки плевать, я в гости не навязывалась.

Еще через час глаза начинают слипаться от тишины и однообразной картинки. Я не вижу, что происходит на экране и что Злобин там так долго просматривает, потому что лежу не в том положении. После его выходки у стены шевельнуться лишний раз не рискую.

Господи Боже! Этот псих вообще спит когда-нибудь? Сама я так вымотана, что держусь на голом упрямстве и желании не дать ему воплотить в жизнь гнусные планы.

Развлекаю себя тем, что разглядываю его неподвижный профиль. Только ресницы изредка вздрагивают, когда Вадим переходит на новую строчку. Точно робот.

— Что ты задумала? — спрашивает он вдруг сонным до невозможности голосом.

Простой вопрос, но и этого хватает, чтобы по позвоночнику прошелся холодок. Если Злобин всерьез заподозрит, что я могу улизнуть, он меня своим галстуком за руки к кровати привяжет.

— Уснуть не получается на новом месте.

— Теряешь время, — говорит Вадим снисходительно. Я вздергиваю брови. Что он имеет в виду? — Лучше подумай о том, как мне угодить, пока я в этом заинтересован.

Это уже не лезет ни в какие ворота.

Король положения снова попытается поиметь с меня максимум выгоды? Так я и думала.

— Мы в расчете, — напоминаю, в надежде закрыть тему.

Возражений не следует, вместо этого Злобин закрывает ноутбук, резко садится и нависает надо мной, хватая меня за подбородок большим и указательным пальцем. У меня вдох застревает в горле. Боже, он угомонится когда-нибудь?!

— Ты очень недальновидная, Светлячок, — тягуче шепчет Вадим. Как же он мне осточертел. Настолько, что хочется врезать по наглым губам. Он, может, и прав. Я знаю много тех, кто пришел бы в восторг от его возможностей и использовал такое знакомство с выгодой для себя. Но мне от подобных отношений противно, а ломать себя я не приучена. — И не надо на меня волком смотреть. Тебе не идет, — хриплый смех обжигает меня.

— Отвали, — шиплю, отталкивая его. Злобин, к счастью, не сопротивляется, валится на спину, показывая жестом, что сдается.

Я смотрю в потолок, только теперь позволяя себе выдохнуть. Мы молчим. Тишина густеет, а нервы натягиваются с каждым мигом. Неизвестность давит. Я смотрю в потолок, пытаюсь перебороть сонливость, думаю о том, что Слава, наверное, спит давно в комнате над нами, и ком усталых слез застревает где-то в горле. Не представляю, как рассказать ему о том, что сегодня случилось. Так стыдно…

Славик очень ревнивый. Он словом не выдаст, но точно подумает, что я сама этого в глубине души хотела, что должна была дать отпор. А я не смогла даже закричать. Даже сейчас дышать свободно рядом с Вадимом не получается. Потому что он подавляет меня на каком-то инстинктивном уровне, едва приближается, меня парализует. Вот такое воздействие. Как его объяснить?

Зачем Вадим так поступает с нами, просто зачем? Спрашивать не имеет смысла. Мне известен ответ и, увы, ничего общего со Славиком это не имеет. Тут уже задето самолюбие.

Дыхание Злобина так внезапно и быстро становится ровным, что я не сразу верю в то, что он вырубился. Как будто кто-то кнопку отключения нажал. Для верности нарочно громко поворачиваюсь набок, придирчиво считаю интервалы вдохов, несколько раз машу перед его лицом рукой. Ноль реакции. Спит как человек с кристально чистой совестью. Вернее, в его случае, как человек, что ту совесть в глаза не видал.

Затаив дыхание, пару секунд разглядываю Вадима. Сейчас, когда он этого не видит, сложно удержаться. Честно говоря, я плохо понимаю, зачем это делаю, просто в какой-то момент залипаю и все.