—У меня сегодня шоу.

Шоу? Я проделала весь этот путь до Хипарьвилля вовсе не длятого, чтобы просидеть три часа в гараже.

—Между прочим, мы выступаем в самом центрегорода,— с гордостью заявила тетушка.— Сегодня вечером у насчастное представление для почтенных горожан, так что прости, ты будешь тамединственная дама без седины в волосах, но я уверена, что тебе это понравится.

Она схватила конверт, прижатый к холодильнику радужныммагнитиком. Либби открыла конверт, извлекла билет и протянула его мне. Надписьгласила, что местная труппа представляет спектакль под названием «Дракула».

Эта самая труппа выступала в здании бывшей начальной школы.Уборная актрис располагалась в классной комнате, в которой все еще пахлоластиками, а большие окна были закрыты тяжелыми шторами. На месте класснойдоски красовались зеркала, а там, где когда-то было место учителя, располагалсядлинный туалетный столик, уставленный коробочками грима, цветами ипоздравительными карточками.

Тетя Либби накладывала грим и втискивалась в белоевикторианское платье, а я крутила глобус, забытый в углу, пока мой ноготь,окрашенный черным лаком, не остановился на Румынии. Конечно, в любых другихобстоятельствах я с удовольствием посмотрела бы «Дракулу». Я каждый вечерходила бы смотреть мою тетушку. Она немолода, с этим не поспоришь, но навернякаубедительна в любой роли. Я непременно заказывала бы места в первом ряду. Нозачем мне смотреть на поддельного Дракулу, если можно увидеть настоящего,попивающего «Кровавую Мэри» в «Гроб-клубе», чуть дальше по улице?

—Пять минут!— напомнил сценический менеджер изкоридора.

Я обняла Либби и пожелала ей ни пуха ни пера. Хотелосьверить, что она не заметит моего отсутствия во время спектакля, но это былодалеко не самое главное, что беспокоило меня, когда я спешила по проходу кзаднему выходу из театра.

Я потянула за рукав пожилого капельдинера, который выгляделтак, будто и сам был из нежити, и спросила:

—Как пройти в «Гроб-клуб»?

У некоторых людей вся жизнь уходит на то, чтобы найти своювторую половинку. У меня было всего полтора часа, чтобы найти свою.

Я свернула за угол и впервые в жизни увидела нечто невероятное.Более дюжины молодых готов ждали, выстроившись в очередь. Их черно-белыешевелюры стояли торчком. Все нацепили на себя длинные бесформенные накидки скапюшонами, черные сапоги до колен и платья в стиле Мортиции Аддамс. Губы,щеки, языки, лбы парней и девчонок были в пирсингах с металлическими заклепкамии цепочками. Татуировки с изображением летучих мышей, колючей проволоки иэзотерических символов покрывали их руки и ноги, грудь, спину, короче, все, чтобыло видно. Над очередью, состоявшей из готов потустороннего вида, на стенездания, сложенного из черного кирпича, красовались очертания двух гробов,очерченных красным неоном.

Поскольку терпение не входило в число моих достоинств, явлезла перед девушкой, которая завязывала тесемки корсета на своем средневековомнаряде.

Двойник Мэрилина Мэнсона, стоявший передо мной, обернулся.

—Ты отсюда?

—Навряд ли кто-либо из нас отсюда, если ты понимаешь,что я имею в виду,— с многозначительным видом сказала я.

—Я Примус.— Он протянул руку.

Ногти у него были длиннее моих.

—Я Рэйвен,— ответила я.

—А я Отрава,— буркнула девушка в обтягивающемчерном платье в красную полоску.

Очередь между тем продвигалась. Примус и Отрава предъявилисвои удостоверения и скрылись внутри клуба. Вышибала в футболке «Носферату» внимательнопосмотрел на меня, загораживая черную деревянную дверь в форме гроба.

Я гордо предъявила свое удостоверение, но когда охранник,похожий на демона, начал его изучать, моя уверенность испарилась, а сердцезабилось.

—Такое впечатление, что этот документ тебе выдаливчера.

—Нет,— ухмыльнулась я.— Только сегодня.

Физиономии вышибалы расплылась в улыбке, потом онрассмеялся.

—Я не видел тебя здесь раньше.

—Неужели не помнишь меня с прошлого раза? Я быладевушкой в черном.

Вышибала снова рассмеялся, шлепнул на мою руку штампик ввиде летучей мыши и намотал мне на левое запястье пластиковый браслет в видеколючей проволоки.

—Ты одна здесь?— спросил он.

—Я надеюсь встретить друга. Немолодой лысый чувак всером плаще. Он был здесь недавно. Ты видел его?

Вышибала пожал плечами.

—Я обращаю внимание только на девчонок,— сказалон с улыбкой.— Но если он не появится, то имей в виду, я кончаю работуперед рассветом,— добавил он, дал мне пройти и открыл дверь в форме крышкигроба.

Я ступила внутрь и очутилась в темной, умопомрачительнойпреисподней, битком набитой народом и здорово продымленной. Мне пришлосьподождать, чтобы освоиться в темноте.

Клубы тумана из сухой углекислоты проплывали над публикой,как крохотные привидения. Цементные стены были с помощью распылителя небрежновыкрашены в черный цвет, на котором неоном выделялись гробики. С потолкасвисали бледные манекены с огромными перепончатыми крыльями как у летучихмышей. Некоторые из них были затянуты в кожу, другие — в викторианские костюмыили еще более старинные платья. Двери в туалеты представляли собой гигантскиенадгробия, на одном из которых была надпись «Чудовища», на другом — «Упыри».Бутылки, торчавшие на заднике бара, обвивала паутина, на табличке, висевшей подразбитыми часами, значилось:

«Чеснок воспрещен».

Рядом с танцполом на складных столах был разложен блошиныйготический мини-рынок. Член вампирского клуба мог приобрести здесь любую вещьот накладных зубов до образцов татуировок. Тут же гадали на картах Таро. Надтанцполом нависал балкон, на который можно было подняться по винтовой лесенке.

На шеях членов клуба болтались амулеты, наполненные кровью.Они скалили вампирские клыки, но казались сборищем безобидных прикольных готов.Возможно, среди них попадались и настоящие чокнутые. Если мне повезло, тогде-то тут, среди всей этой разношерстной публики, шастали и настоящие вампиры.

Из динамиков звучала тяжелая музыка. Я проходила мимозавсегдатаев и ловила на себе хмурые взгляды, но вовсе не того рода, к какимпривыкла у себя в Занудвилле. Ничего подобного, здешние готы всех направлений истилей разглядывали меня так, будто я была готической Пэрис Хилтон,расхаживающей по средневековому подиуму. Даже девушки в крохотных топиках снадписью «Грех», выставлявшие напоказ впалые животики с многочисленнымипирсингами, рассматривали меня так, будто я вторглась на их территорию. Мнепоказалось, что любая другая одиночная особь женского пола с черными тенями дляглаз и в обтягивающем черном платье представляла для них угрозу.