— Кто они такие?

— Они заменили мне мать, — объяснила Аннемари. — Это были лучшие ее подруги. Когда она умерла, Наоми и Руби вдвоем помогали меня растить. Я знаю, что им будет приятно получить в подарок по камешку с берегов Красного моря. Но если один из них будет больше или красивее другого, меня всю жизнь будут сопровождать их укоризненные взгляды.

— Знаете, мисс Уорт, — сказал Дэвид, помогая ей в поисках, — другие люди и представить себе не могут ваших проблем — то вы передаете жестянку с печеньем, то ищете одинаковые камешки…

— Не смейтесь надо мной, сержант.

— У меня и в мыслях нет смеяться над вами, мисс Уорт! Вот, — произнес Дэвид, протягивая ей что-то. Аннемари подставила ладонь, и он положил ей в руку два камешка. Они были абсолютно одинаковыми.

— Ну, как они вам?

— Отлично. То, что нужно, — ответила Аннемари. Она положила их в карман юбки — в тот же, где лежало печенье.

— Посмотрите-ка туда, — сказал он, беря ее за плечо и разворачивая в другую сторону. Перед ней простиралось бескрайнее Красное море, окрашенное первыми лучами величественного заката.

— В это трудно поверить, — произнесла она, не сводя глаз с воды.

— Во что именно? — спросил он.

— Это то самое место, — ответила Аннемари. — Про него еще говорится в Библии. И оно здесь — на самом деле здесь.

Аннемари отлично сознавала, что стоит ей сделать шаг назад — и она прислонится к Дэвиду.

Что же это такое происходит?

Не следует давать волю своим чувствам и, уж конечно, не следует выставлять их напоказ.

Аннемари словно окаменела, завороженная золотыми, багряными и оранжевыми красками заката, слушая Дэвида, ощущая тепло его рук. Поднялся легкий ветерок — этот морской бриз время от времени освежал ее еще на рынке. Мимо прошли несколько человек с фотоаппаратами. Студенты-музыканты подошли еще ближе, продолжая выстукивать прежний ритм. Те, у кого не было инструментов, громко хлопали в ладоши.

— Кем вы работаете, мисс Уорт? — спросил сержант Гэннон, немного наклонившись, чтобы она расслышала его слова. Чтобы ответить, ей пришлось оглянуться. Их глаза встретились, а лица оказались так близко — слишком близко. Оба поняли это и слегка отстранились друг от друга. — Пожалуй, попробую угадать, — сказал Дэвид, глядя на воду. — Вы — учительница.

— Нет, — возразила Аннемари.

— Библиотекарь? Не угадал?

— Нет, не угадали — а почему вы так решили?

— Потому что вы такая… невинная, — сказал он. — У вас такой вид, будто вы имеете дело с маленькими детьми или книгами…

— Я совсем не… — “невинна”, — собиралась ответить Аннемари. Она была замужем, затем развелась; она причинила боль человеку, которого любила, и он ушел от нее. Но она ничего не успела сказать Дэвиду, внезапно почувствовав, как он весь напрягся. Он быстро схватил ее за руку и, оттолкнув назад, закрыл собой.

— Уходите, — сквозь зубы процедил Дэвид. — Бегите; Но этого ей сделать не удалось.

Аннемари вместе с Дэвидом лежала в кузове мчавшегося на большой скорости грузовика. Их связали и накрыли грязным куском брезента. От брезента сильно пахло бензином. Аннемари дышала с трудом. Запястья заведенных за спину рук были туго обмотаны скотчем. Плечи мучительно ныли, будто их вывихнули из суставов. Когда грузовик подскакивал на дорожных ухабах, боль становилась почти нестерпимой.

В какой-то момент в голове Аннемари мелькнула мысль, что это чудовищный розыгрыш. Просто студенты на каникулах развлекаются исполнением песен и игрой на музыкальных инструментах. И заодно почему-то решили сыграть с ними эту злую шутку.

О Боже, как тяжело дышать!

— Тихо!..

Аннемари замерла. Дэвид прошептал это слово ей прямо в ухо. Она представить себе не могла, что он находится в сознании. Они избили его, Господи, как они его избили!..

Ачнемари истерично всхлипнула.

— Выслушайте меня! Кому говорят!

Аннемари прекрасно слышала его. Ее охватила неудержимая дрожь, и, чтобы унять ее, она уткнулась Дэвиду в плечо.

— Если они узнают… то убьют меня, — прошептал он. — Понимаете?..

Нет, она не понимала его! Ничего не понимала!

— Слушайте! — На этот раз в его шепоте прозвучало отчаяние. — Не обманывайте их. Говорите правду… но не всю. Если они спросят… что вы делаете в Харане, скажите… я — ваш друг… вы прилетели навестить меня… но не говорите, куда именно. Не называйте меня сержантом. Если они узнают… то убьют меня.

Теперь она все поняла. Вот почему он спрятал документы под сиденье машины!

“Ничего не говорить. Ничего не говорить”. Она приказала этой мысли осесть у нее в мозгу, превратить в императив: “Говори правду. Не называй Дэвида сержантом. О Боже!”

Аннемари казалось, что поездка длится уже целую вечность. Она боялась, что грузовик остановится, но одновременно страшилась того, что он не остановится никогда.

Вскоре машина начала сбавлять скорость. Сердце Аннемари бешено заколотилось.

— Не теряйте мужества, — быстро шепнул Дэвид, когда с них неожиданно сорвали брезент. Аннемари рывком подняли на ноги и грубо столкнули с грузовика. Она стукнулась коленями о твердую землю, и боль от удара чуть было не заставила ее потерять сознание. Ее окружала темнота. Интересно, который сейчас час?

Один из молодых людей закричал на нее, воинственно размахивая автоматом. Аннемари попыталась встать, но у нее ничего не вышло. Ноги не слушались. Пытаясь подняться, Аннемари старалась освободить руки.

Один из террористов схватил ее за волосы. Дэвид бросил в его адрес какое-то арабское слово, которое привело того в ярость. Он набросился на Дэвида, что-то крича и угрожая ему прикладом, а затем изо всех сил ударил. Морщась от боли, Дэвид продолжал что-то говорить по-арабски. Террорист снова ударил его. Дэвид упал лицом вниз, продолжая повторять то же самое.

— Прекратите! Пожалуйста! — крикнула, не удержавшись, Аннемари.

Тогда он повернулся к ней и замахнулся прикладом. Аннемари вся сжалась, приготовясь получить удар. Но тут вмешался мужчина постарше. Он, вероятно, был у них главным. Схватив Аннемари за локоть, он рывком поднял ее на ноги. Затем вместе со своим молодым напарником оттащил ее в сторону и бросил на какое-то возвышение с углублением в центре. Она услышала, как сюда же тащат и Дэвида.

“Вот так, — подумала Аннемари. — Мне теперь никогда не вернуться домой”. При одной только мысли об этом ее объял ужас.

Никогда больше она не увидит людей, которых так любит — отца, Наоми и Руби, друга детства Рассела. А Грейсон — что он почувствует, когда узнает, что женщины, которую он когда-то любил, больше нет в живых? А еще бедняга Джо! Он этого точно не перенесет. Его жена погибла в автокатастрофе в этой же стране, а вот теперь и она…