— Так пойдете? — с надеждой спросил синеглазый сержант. У Аннемари мелькнула мысль, что он не совсем уверен в ней, как бы глубоко ни проникал в ее душу взгляд его восхитительных глаз. И почему-то от этого она… еще больше расчувствовалась.

— Хорошо, пойду, — ответила она. Возможно, ей еще придется пожалеть об этом, но она все-таки пойдет с ним.

— Отлично! — с улыбкой произнес Геннон. — Мы сократим путь через переулок…

— Я собиралась позвонить Джо из посольства или еще откуда-нибудь, — запротестовала Аннемари, когда Гэннон слегка подтолкнул ее к узкой улочке позади кафе.

— Не волнуйтесь, я уже об этом позаботился, — ответил он, слегка подталкивая ее вперед.

Аннемари остановилась.

— А вы весьма самоуверенный, — заметила она, с раздражением осознавая, что эта черта характера Гэннона свойственна всем мужчинам, которые привыкли нравиться женщинам.

— Я знал, что догоню вас на углу — это самая короткая дорога к больнице, и подумал, что сэкономлю ваше время, попросив Хейди позвонить в “Арамко” и оставить сообщение, что вы идете со мной в американский госпиталь. Вы помните Хейди?

— Помню ее голос, — сказала Аннемари, потому что сама Хейди в тот момент находилась где-то вне пределов видимости, под столом или стулом.

— Послушайте, — спросила Аннемари, — ваша голова всегда так работает?

— Как “так”?

— Принимая все во внимание, строит прекрасно продуманные планы.

— Полагаю, да, мисс Уорт, — признался он. — Это означает, что вы пойдете со мной?

Аннемари не ответила. Гэннон улыбнулся, довольный собой, словно радуясь, что злит ее и она бессильна что-либо с этим поделать. Такое впечатление, будто неожиданно она оказалась в одной компании с уличным хулиганом, грозой целого квартала.

— Пойду, — нехотя согласилась Аннемари. Интересно, уж не смена ли временного пояса причиной тому, что она совершенно не в состоянии мыслить здраво?

— Замечательно, — ответил Гэннон, взяв ее под локоть. — А теперь запомните одну вещь, пока мы идем по этой улочке.

— Что такое? — насторожилась Аннемари.

— Если вы кое-что увидите, не наступайте туда. Если не увидите, все равно не наступайте. Понятно?

Аннемари остановилась, заглянула в его лукавые глаза, затем перевела взгляд на землю, обдумывая его слова.

— Понятно, — наконец ответила она.

Больница располагалась в большом современном здании. Очевидно, Гэннону уже не раз приходилось бывать здесь.

— Подождите, мисс Уорт, — остановил он ее, когда они подошли к двери с какой-то надписью на арабском и английским словом “Педиатрия”. — Мы навестим бедуинских детей — тех, которых бросили родители. Их оставили здесь, в больнице. Иногда детей подкидывают к дверям посольства. У многих врожденные дефекты. Некоторые с серьезными ожогами — бедуины часто разводят костры на открытой местности. Если вам тяжело это видеть, то не нужно заходить со мной.

— Я зайду, — решительно сказала Аннемари.

Гэннон улыбнулся.

— Хорошо, мисс Уорт, — сказал он, открывая дверь.

Аннемари вошла вслед за ним и улыбнулась радости медсестер, когда Дэвид театральным жестом продемонстрировал всем присутствующим печенье.

— Вот Гэннон и снова к нам пожаловал, — сказала одна из молодых медсестер; она буквально пожирала его глазами.

Сержант Гэннон, казалось, ничего не заметил. Девушка взглянула на Аннемари.

— А кто это с тобой, Дэвид?

Кажется, он даже не обратил внимания на тон вопроса.

— Познакомься, Карен, — мисс Уорт, это она привезла печенье. — Дэвид подтолкнул Аннемари вперед и стал называть ей имена остальных сестер.

— Чарли в дневной палате, Гэннон, — сообщила медсестра чуть постарше. — У тебя есть время покормить его печеньем и молоком?

— Именно за этим я и пришел, — ответил сержант. — Пойду, возьму молоко. — Он открыл жестянку и, достав салфетку из стоящей на столике коробки, завернул в нее печенье и протянул Аннемари. — Пойдемте, — сказал он, и они вместе подошли к маленькой кухне. Аннемари подождала снаружи, пока Дэвид наливал в чашку молока.

Дневная палата была залита ярким солнечным светом. На одной из стен был изображен оазис. Микки-Маус — он был в тюрбане — шлепал по воде, а Минни и Плуто отдыхали в тени под пальмой.

Аннемари усмехнулась.

— Красиво, — заметила она.

— Это Карен нарисовала, — ответил Дэвид.

— У нее явный талант, — снисходительно произнесла Аннемари, сама удивляясь уколу ревности, который ощутила, услышав его слова.

— А вот и Чарли, — сказал Дэвид, подходя к малышу в ходунках. У него были темные волосы, оливковая кожа и большие карие глаза. На обеих ногах у него были металлические ортопедические аппараты.

Заметив Дэвида, ребенок расплылся в улыбке.

— У Чарли spina bifida — открытый позвоночник, — объяснил Дэвид. — Мы пытаемся научить его самостоятельно есть. — Он взял у Аннемари печенье и сел на пол, ища, куда бы поставить чашку с молоком.

— Я подержу. — Аннемари села рядом с ним на детский стульчик с высокой спинкой. Дэвид отломил от печенья маленький кусочек.

— Сейчас мы дадим Чарли попробовать угощение, не возражаешь, дружище? — обратился он к ребенку, осторожно положив ему в рот кусочек. Было видно, что тому понравилось. — А вот и еще кусочек, чтобы Чарли как следует распробовал наше печенье.

— Думаю, он уже распробовал, — сказала Аннемари, улыбаясь при виде довольного выражения детского лица.

— Да, вы правы, мисс Уорт. Видишь эту красивую тетю, Чарльз? Это она принесла тебе печенье. Что ты об этом думаешь?

Чарли улыбнулся и принялся жевать, уронив несколько крошек. Дэвид вытер его подбородок салфеткой.

— Со следующим кусочком сделаем вот что: не будем подносить его ко рту, и если Чарли уж очень хочет печенья он сам за ним потянется — вперед, Чарли! — Дэвид похвалил мальчика, когда тот понял, что от него требуется — А теперь будем держать печенье чуть дальше, — пояснил он своей спутнице. — Это попытка обучить малыша есть самостоятельно.

Дэвид посмотрел на Аннемари и отвел взгляд, увидев в ее глазах неподдельное восхищение. В этом человеке было еще нечто, кроме необычайно яркого цвета глаз и густых ресниц, подумала она, все еще глядя на него.

— Он будет пить молоко? — быстро спросила Аннемари.

Она почему-то начала немного нервничать. С ее помощью ребенок отпил немного — у Аннемари было несколько племянников и племянниц, и она знала, как обращаться с детьми.

— Вы давно знаете Чарли? — спросила она, когда малыш глотнул еще молока.

— Почти с самого его рождения. Кто-то оставил малыша у дверей посольства, — сказал Дэвид. — Сейчас ему чуть больше года. Он перенес множество операций. — Дэвид вздохнул. — Надеюсь, ему станет лучше. Детей вроде него обычно просто оставляют в пустыне…