Уолта и росла вместе с ним в маленьком городке Грили, штат Колорадо, примерно в восьмидесяти километрах от Денвера. Они начали встречаться, когда Марсии было всего семнадцать. Несмотря на то что Уолт проявлял признаки агрессии во время и до свадьбы, Марсия рассказала, что он ни разу не причинил ей вреда, пока они не поженились.

Марсия была воспитана на ценностях своего сообщества, основанного как своего рода утопия, место, где все, кто дышал местным воздухом, избегали алкоголя, вместе молились и создавали крепкие семьи. У нее были все основания полагать, что ее возлюбленный с детства хотел того же, что и она, поэтому, когда отец спросил ее в день свадьбы, действительно ли она хочет этого, она ответила «да».

Однако к тому времени, когда Уолт и Билли начали свои отношения, Марсия уже устала от его неосмотрительных поступков. Однажды, когда она забирала из химчистки вещи Уолта, которые сдавал он сам, то обнаружила в одном из карманов его пиджака удостоверение личности Билли. Когда она озвучила свои подозрения, по ее воспоминаниям, они были встречены мерзкой смесью оскорблений, угроз и насилия – все это Марсия и трое ее маленьких детей, Сэм, Стейси и Шона, могли легко предвидеть. Только что родилась еще одна дочь, Шелли. Семейная жизнь, которую представляла себе Марсия, превратилась в далекую мечту.

Роман продолжился и в следующем году, когда Уолт с присущим ему высокомерием стал выставлять напоказ свои отношения с Билли, не утруждая себя их отрицанием и даже подстраивая моменты, когда Марсия видела это воочию. Однажды, когда Марсия и Уолт ужинали вместе, Билли зашла в ресторан с несколькими своими друзьями. Она была на восемь лет моложе Марсии, которая узнала Билли по удостоверению личности в куртке Уолта. «Привет, Уолт», – застенчиво сказала Билли, улыбаясь прямо Марсии, когда та проходила мимо.

Вскоре после этого инцидента она впервые сказала Уолту, что собирается уйти от него, и пыталась добиться развода в течение следующих нескольких лет. Но Уолт обладал властным характером, когда дело касалось женщин, присутствующих в его жизни, и ему необходимо было вызвать у них чувство, будто они попали в ловушку и остаются под его контролем. Когда Марсия демонстрировала свою решимость довести дело до развода, он все чаще прибегал к физическому насилию. Марсия родила еще одного сына, Шеннона, всего за три месяца до того, как Билли родила моего брата Криса в феврале 1968 года.

В отчаянной попытке защитить свою репутацию Билли заказала портретную съемку для себя и Уолта и отправила фотографию в газету «Айрон Маунтин» в качестве послесвадебного объявления. Они казались идеальной парой, а Билли – воплощением успеха, ярким примером того, что возможно в жизни за пределами ограничений ее маленького родного городка в Мичигане. Она зашла настолько далеко, что отправила своей семье фотографии, на которых они с Уолтом вместе путешествовали, утверждая, что это был их медовый месяц. Конечно, брак мог существовать только в ее воображении, но она лгала себе достаточно долго, чтобы ложь окружающим не стала ее второй натурой. Она училась у мастера.

Уолт приобрел дом для второй семьи с Билли, маленькое бунгало в пляжном стиле на Уолнат-авеню, и распределял свое время между двумя жилищами. Марсия тихо пыталась найти средства для завершения развода, а Уолт тем временем продолжал свое деспотичное правление над ее жизнью и ее детьми. Шона вспоминает, как он испугал ее во время одного такого инцидента, когда Шеннону был всего год. Тирада, которую отец обрушил на ее маму, привела к тому, что Марсия снова осталась одна, ухаживала за встревоженными детьми и получила новую травму. Будущий визит к врачу подтвердит, что Уолт сломал Марсии позвонок.

Я родилась через три года после Криса, в июле 1971 года. Напряжение в жизни Билли начало спадать, и постепенно обещания Уолта стали казаться не такими эфемерными. Он проводил больше времени с нами и уделял больше внимания Билли. Кроме того, она была более занята, чем раньше, потому что теперь ухаживала за двумя маленькими детьми, Уолтом и начала заниматься продажей косметики Jafra.

Отец продолжал все рассказывать Марсии о моей маме. Марсия говорит, что, когда он оставлял ее на две недели из каждого месяца, ей давали понять, что он у своей второй семьи. Он гордился тем, что произвел на свет столько отпрысков, и не видел причин скрывать от нее других своих детей. На самом деле он представлял, как мы все в итоге поселимся вместе под одной крышей, и, чтобы убедить Марсию, отметил, что моя мама готовит фантастическое мясное рагу – наименее удачное кулинарное достижение Марсии, – но сказал, что соус для спагетти у Марсии получается намного лучше. Марсия вспоминает, что в ответ она съязвила: «Я не знала, что ты мормонский фундаменталист, Уолт».

Две семьи не стали бы жить в одном доме, но отец держал специальную телефонную линию в кабинете дома с Марсией, к которой никому не разрешалось прикасаться. Все дети постарше знали, что эта телефонная линия предназначена для Билли.

Марсия захотела уйти и снова взялась за преподавание, чтобы накопить денег. Отец появился в день выплаты жалованья и попросил ее чек. «Он уже в банке», – объяснила Марсия, продолжая готовить ужин для своих детей.

– На нашем счете? – спросил мой отец.

– Нет, на моем, – сказала Марсия в присущей ей сдержанной манере. Папа наказал ее, но в итоге выиграла она – деньги остались на ее счете, на ее имя.

Моя мать знала о Марсии гораздо меньше, и для меня остается непонятным, во что она действительно верила, а во что она просто решила поверить. Еще я не знаю, начал ли мой отец вести себя агрессивно и угрожающе по отношению к моей матери до или после рождения Криса. Он утверждал, что работал в другом городе и отсутствовал дома по две недели ежемесячно, когда жил с Марсией. Но секретарше отца, Кэти, надоела ее роль в этом фарсе. Когда однажды моя мама позвонила в офис по поводу ее заказа в Jafra и упомянула командировку Уолта, Кэти сказала ей, что Уолт не уезжал из города. На мамины слова о том, что она, должно быть, ошибается, Кэти ответила, что смотрит прямо на него. Последний обман мой отец оправдал очередной ложью – он придумал нелепую историю, чтобы воззвать к состраданию моей матери, сказав, что не может бросить Марсию, потому что у нее рак в последней стадии.

Между отцом и обеими женщинами неоднократно происходили подобные встречи. Некоторые из них приводили к яростным конфликтам,