И наконец настал черед Остапа:

— А ты что молчишь⁈

— Да я это…

— Скажи им, чтобы перестали меня обсуждать!

— Ребята, не надо Гузю обсуждать, — поканючил он.

— Да что с вами не так⁈ — взревела Гюрза. — Мы находимся черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше, а вы делаете вид, словно ничего такого не произошло!

— Успокойся, — сказала Джей. — Мы все растеряны, все на взводе, а ты своими воплями только подливаешь масло в огонь.

Из глаз Гюрзы брызнули слезы, она запричитала:

— Вы все… вы… я не знаю кто… вы…

Остап обнял ее, погладил по спине, угрожающе показав остальным кулак.

— Мне нужен мой солнцезащитный крем, у меня кожа чувствительная, — хныкала девица.

— Равнение направо! — вдруг заорал Кабан.

Все посмотрели в указанном направлении. Вдалеке катился грузовик с открытым верхом.

— Эй! Мы здесь! — моментально пришла в себя Гюрза и принялась размахивать руками.

— Эй! Эй! — вторили ей остальные.

Тачка, притормозив на пару секунд, направилась в сторону кричавших.

Перед ними остановился очень старый грузовик, изрядно побитый жизнью. Натуральная развалюха. Чудо, что он еще мог ездить.

Из кабины вылез шофер — коренастый мужик с длинными седыми волосами и всклокоченной бородой. На нем была латаная-перелатанная рубашка в клетку и треники с пузырями на коленках, заправленные в резиновые сапоги. Из кармана штанов торчало горлышко глиняной бутылки.

Водитель был пьян в муку. Он обвел мутным взглядом всю честную компанию и грозно прорычал:

— Гребаные гады!

— Слышь, дядя, до города далеко? — спросил Луцык.

Мужик достал из кармана поллитровку жидкостью, сделал внушительный глоток и занюхал рукавом.

— Умерла! — выпалил он. — Лизонька моя! Солнышко! Умерла! Житья мне без нее нет! На кого же ты мне оставила? Лизонька! Солнышко мое! Как же я без тебя? Лизонька! Лизонька!

— Эй, мужик, ты чего? — обратился к нему Остап.

Глаза пьяного налились кровью:

— Хочешь отнять ее у меня, паскуда⁈

— А ну спрячьтесь за валуном, — шепнул Луцык девушкам.

Те немедленно исполнили его приказ.

— Не отдам! Слышите, не отдам! — заорал мужик и снова хлебнул из бутылки.

— Охолонись, дядя! И завязывай уже бухать! — прикрикнул режиссер и сделал шаг вперед.

Вдовец выкинул бутылку, в его руке сверкнул нож:

— Я тебя сейчас на ленточки порежу, гнида!

— Ты что, с дуба рухнул⁈ А ну брось пику!

Мужик пошел с ножом на Остапа, но тот ловко перехватил руку противника, выбил оружие и ударил с размаху в рожу. Нападавший явно не ожидал такого поворота событий и, отшатнувшись, прохрипел:

— Ты это чего, гад⁈

— Ничего! — последовал простой и прямой ответ, после чего оппонент был вырублен пушечным хуком справа. — Надо его связать! Кабан, посмотри в кузове, может быть, там есть веревка.

— Ловко это у тебя вышло. Не знал, что ты владеешь боевыми искусствами, — оценил Луцык.

— А я и не владею.

— А что это сейчас было?

Остап воззрился на свой кулак:

— Без понятия. Я последний раз в школе дрался.

— Со Степкой на заднем дворе? Как же, помню. Круто он тебя отдубасил!

— Твою мать! — раздался голос Кабана.

Он стоял в кузове, зажав рукой рот, лицо его выражало ужас.

— Здесь труп.

— Труп?

— Да. Тетка какая-то… Фу, меня сейчас стошнит!

За его спиной мгновенно выросла женская фигура в цветастом платье с посиневшим лицом.

— Кабан, сзади! — крикнул Луцык, но было уже поздно.

Синюшная баба с силой впилась зубами в левую ладонь Кабана. Он завопил от боли и спрыгнул с кузова тачки, прижимая к груди окровавленную руку:

— Эта тварь меня укусила! Сука! Сука! Сука!

Женщина сошла на землю. Теперь все могли разглядеть ее. Высокая, с пышными формами. Красивая при жизни, сейчас она могла понравиться разве что мухам. Голова неестественно лежала на левом плече, глаза закатились, открыв желтоватые белки. С сухих, потрескавшихся губ шнурком свисала вязкая слюна. Она рычала и скалила зубы, готовясь напасть в любую секунду.

— Мать моя женщина, да ведь это зомбарь! — воскликнул писатель.

— Придержите пьянтоса! — крикнул Остап, кивнув в сторону водилы, который уже оклемался и пытался подняться на ноги. — А я пока разберусь с этой тварью.

Луцык подобрал с земли булыжник поувесистей и, подскочив к водиле, огрел по голове. Тот ойкнул и брякнулся на спину.

Остап махал своими конечностями, как заправский каратист. Лупил зомби и так и сяк. Но нежити все было нипочем. Она падала, но поднималась и перла на него с новой силой. Двигалась зомбячка быстро, не так как ожившие мертвецы в фильмах Ромеро. И неизвестно, чем бы закончилась потасовка, если бы не Джей, которая подобрала с земли нож и, забежав со спины, воткнула его в затылок мертвячки. Та конвульсивно дернулась и рухнула замертво.

— Остап, это же зомби. А зомби можно убить, только повредив ему голову, — пояснила находчивая помощница. — Ты что, фильмы ужасов не смотришь?

Он наклонился и оперся руками о колени, тяжело дыша:

— Это Луцык у нас по ужасам специалист, я больше боевики люблю.

— Оно и видно! Дерешься, как Жан-Клод ван Дамм! Где научился?

— Не знаю… Само как-то…

Джей пнула носком ботинка зомби:

— Пациент скорее мертв, чем жив.

— А этот еще дышит! — указал на оглушенного водилу Луцык.

Подошла Гюрза и обвила руками шею Остапа:

— Ты — мой герой!

— Я бы ее и сам завалил, но Джей помешала… — замялся Остап.

— Я вообще-то все слышу! — крикнула «помешавшая».

— А что я такого сказал? Еще минуты три, и я бы ушатал эту тварь! Она уже почти выдохлась.

— Зомби не выдыхаются и не чувствуют боли!

— Не слушай ее, — нежно прошептала актрисулька и поцеловала своего героя в губы. — Фу! У тебя плохо пахнет изо рта! Почисти зубы!

— Я бы и рад, да нечем…

— Надо проверить машину, — произнесла Джей и, держа нож наизготовку, напарилась к грузовику.

Обошлось без сюрпризов. Ни в кабине, ни в кузове не обнаружилось ничего подозрительного. Зато на пассажирском сидении лежала половинка краюхи черствого хлеба и большой кусок солонины. Здесь же расположилась стеклянная литровая бутыль с мутноватой жидкостью, заткнутая деревянной пробкой. Джей