репетировал свою речь.

— Немного, — признался тот. — Тебе понравилось?

— Очень! Отличная реплика. Я бы так не написал.

— Еще напишешь. Вот выберемся отсюда, и напишешь.

— Твоими устами да… — Луцык не договорил, на него снова напала икота.

— И, кстати, «Рассвет мертвецов» Снайдера — полное дерьмо! — добавил Кабан.

Ночевать на сей раз решили в кабине грузовике. Тем более что началась настоящая буря, с дождем, громом и молниями. Было, конечно, тесновато, но с грехом пополам все-таки разместились. Остап усадил на колени Гюрзу. Джей села на колени к Кабану. А Луцык, чьей гибкости позавидовал бы любой йог, улегся внизу.

Кабан и Луцык проснулись первыми. Они выбрались наружу и стали разминать затекшие тела, отзывавшиеся болевыми ощущениями.

— Кстати, хорошая была самогонка. Голова ясная и сушняка почти нет, — констатировал писатель.

— Ага! Я тоже бодрячком, — отозвался Кабан.

— Слушай, а что, если на этой планете нет похмелья, а? Сколько ни выжрешь, всегда огурчиком просыпаешься.

— Было бы неплохо.

— Как жрать-то охота!

— И не говори.

Последствий бури видно не было. Да и откуда бы им взяться? Кругом степь. Только парашюты ветром унесло.

— Зря мы их не сложили, — с сожалением прицыкнул Луцык.

— А зачем нам вообще парашюты? — удивился Кабан.

— Ну мало ли.

— А знаешь, о чем мы забыли? — воскликнул Кабан. — У этого драндулета ведь был водила. И он до сих пор торчит в кузове!

Проверка показала, что бузотер, к счастью, жив. Когда у него изо рта вынули кляп, мужик захрипел, облизывая сухие губы.

— Кабан, сгоняй к ручью и набери в бутылку воды, — попросил Луцык.

Кабан исполнил просьбу. Луцык приподнял голову водилы и влил ему в глотку живительной влаги. Утолив жажду, пленник принялся бешено вращать зрачками, плакать и причитать:

— Лизонька, солнышко мое ненаглядное, на кого ты меня покинула…

— Может, допросим его? — предложил Кабан.

— Точняк! — Луцык отвесил водиле легкую пощечину. — Эй, дядя, где мы находимся?

Тот оскалился кривой жуткой улыбкой и полыхнул безумным взглядом:

— Лизонька, ты жива! Хвала небесам! А я уж, старый дурак, думал, что навсегда тебя потерял!

— Дядя, ты чего? Какая Лизонька? Тебя спрашивают, где мы находимся?

— Домой нам надо ехать, Лизонька. Дома хорошо.

— Да он совсем с катушек слетел. Думает, что ты его покойная жена, — хмыкнул Кабан.

Луцык предпринял еще несколько попыток получить от мужика актуальную информацию, но вынужденно признал:

— Бесполезно. Наш клиент совсем от горя разум потерял.

— Лизонька! Женушка моя ненаглядная! — ласково повторял сумасшедший.

Луцык вернул кляп на место.

Когда они спрыгнули на землю, Кабан предложил:

— Может, пошаримся по окрестностям, жратвы поищем?

— Давай.

Но сделав несколько шагов от грузовика, они вдруг увидели трехтонный грузовой контейнер, расположившийся метрах в тридцати.

— Ты тоже это видишь или у меня глюки? — спросил Луцык.

— Вижу. И готов поклясться, что вчера на этом месте ничего не было! — ответил Кабан.

04. Кис-кис

— Что это вообще такое? — спросила Гюрза.

— Как что? Контейнер, — просветил Луцык.

— А откуда он здесь взялся?

— А я знаю⁈

Девица прижалась к Остапу:

— Володя, мне страшно.

— Ну что ты, дурочка. Здесь нечего бояться, — он прижал зазнобу к груди и нежно провел рукой по ее волосам.

— А я согласна с Гюр… с Гузелью. Черт его знает, что там внутри, — сказала Джей.

Повисло молчание. Все внимательно глядели на новый объект.

— И что, мы будем просто так стоять и пялиться на эту железяку? — наконец не выдержал Луцык.

— А что ты предлагаешь? — спросила Джей.

— Надо открыть его. Вдруг там провизия или еще чего…

— А если он заминирован? — предположила Джей. — Откроешь — и «Бабах!»

— Не гони.

— А еще там может быть монстр наподобие кракена.

— Кракен — это гигантский спрут, он водится только в океане.

— Ну тогда… тогда… Тогда Годзилла.

— Годзилла вряд ли влезет в такой контейнер, даже если его сложить вчетверо.

— Но мы же впятером как-то уместились в кабине грузовика…

Свое слово решил сказать Кабан:

— Так, все, хватит! А то вы сейчас еще про кота Шредингера вспомните. Я пойду и проверю. Сам. Один.

— Я с тобой! — заявил Луцык.

— Нет, ты останешься здесь!

Доброволец крепко взял друга под локоть, отвел в сторонку и тихо, чтобы никто не слышал, сказал:

— Прекращай придуриваться. Ты о Джей подумал? Кто ее защитит, если нас вдруг не станет?

— А Остап? Видел, как он махался с зомби? Стивен Сигал отдыхает! — сказал Луцык.

— Тише, не ори! Я бы не стал слишком полагаться на Остапа. И вообще, ты помнишь наш вчерашний разговор?

— Да, конечно.

— Смотри, — Кабан снял с руки повязку.

Его ладонь покрывали синие пятна, а место укуса почернело.

— Думаешь, началось? — испуганно проговорил Луцык.

— Не знаю. Но рука чертовски болит, да и вообще состояние неважное. Кажется, у меня температура.

— Слушай, а если тебе отрезать руку?

— Ты в своем уме?

— Эшу ведь помогло.

— Кино — это тебе не реальность! Ампутация — серьезная операция, нужны хирургические инструменты, анестезия…

— У нас есть нож…

— Давай не будем экспериментировать.

— А других симптомов у тебя нет?

— Ты хочешь спросить, не тянет ли меня на человечину? Пока нет.

— Ну хоть какой-то позитив.

Кабан сожалеюще вздохнул:

— Хотя возможно, что это всего лишь гангрена.

— Вполне вероятно.

— Ну вообще-то от гангрены тоже умирают. Если мне в ближайшее время не оказать медицинскую помощь, то я, как пить дать, отброшу копыта.

— Прости. Я что-то туплю. Наверное, с перепоя.

— Короче, я в любом случае уже не жилец. Так что к контейнеру пойду один.

— И о чем вы там шушукались? — прозвучал вполне естественный вопрос от Джей.

— Тебе не понравится ответ, — предупредил Луцык.

— А ты все же рискни и скажи.

— Кабан сказал, что «Восход Скайуокера» — отличный фильм.

— Это действительно мерзко. А если серьезно?

— Да так, ни о чем, — выражение лица Луцык стало решительным, он хлопнул в ладоши. —