– Да, им стала стена, которую возвела церковь Разума между Атифисом и Акрылах. Церкви Души и Крови обвинили ее в том, что та пытается захватить контроль над рыбацкой деревушкой.

– Я что-то читал об этом. Акрылах – деревушка, стоявшая не берегу озера в отдалении от Атифиса, хотя, по сути, она была частью города.

– Не совсем так. На самом деле Акрылах разительно отличалась от большого города, по крайней мере, традициями и верованиями. Ее жители верили в рыбу Индрж, что покровительствовала основному ремеслу рыбацкой деревни. Считалось даже, что чтобы в следующий раз улов был хорошим – необходимо было отдать его часть Индрж. Однако, Акрылах действительно была в тесных отношениях с Атифисом, вела плотную торговлю через тракт идущий к озеру. Да и люди, что заселили его берег, так или иначе, пришли туда из Атифиса.

– Еще я помню, как Церковь разума объявила, что в Акрылах обнаружили смертельную болезнь, и именно поэтому они начали возводить стену.

– Так-то то оно так, вот только они начали строить стену еще до того, как церковь Разума начала кричать о болезни, так что в этом деле что-то нечисто. Разумеется, про Акрылах никто и вспомнить не успел, ведь разразилась война, а в такие моменты люди не могут думать ни о чем другом, кроме, как о сохранности собственной жизни. Так что никто до сих пор не знает, что там все-таки случилось, но у меня смутно ощущение, что за этим стоит Церковь разума.

– Вы что-то помните, какие-то кадры военных лет? Лично для меня все воспоминания об этом периоде моей жизни – четыре стены в подвале дома тетушки и хлеб с водой на протяжении трех лет.

– Не хочу об этом говорить. Да и мы опять уходим от темы.

– И то верно. Ну что ж продолжайте тогда.

– Так о чем я…Началась война. Церкви долго ее ждали и вот, наконец, появилась причина наброситься друг на друга как дикие псы. Само собой, каждая из них хотела закончить войну в свою пользу как можно быстрее, но они недооценили друг друга. На протяжении всех трех лет перевес сил не упал ни в одну сторону. Да, у Церкви разума не было столько людей, сколько у двух других, но зато за ними был технический прогресс. Так что все они успешно справлялись с истреблением друг друга, и улицы Атифиса в скором времени заполнились кровью и трупами, а его население сократилось на четверть, если даже не на треть. Никто так точно и не знает, сколько людей тогда погибло… Церковные воинства маршировали по городу, насильно забирая в свои ряды людей, не желающих воевать. Перестало хватать продовольствия – церкви и их войны голодали. Оно и понятно: попросту некому было заниматься продовольствием. У людей было все меньше и меньше сил сражаться.

Атифис тогда разделился на три района, каждый из которых был подвластен одной и церквей. Церковь разума заняла старый Атифис, Церковь души – портовую часть и серебряный Город, а Церковь крови – Долину лоз и дымовой Квартал. Основные сражения проходили на границах этих районов, поэтому церкви удивились, когда начали находить трупы своих солдат совсем не там, а на территории своих владений. Причем, зачастую около изуродованных человеческих тел находили различного рода послания, призывающие церковь закончить войну и прекратить свое существование.

– И что ответили на это Церкви?

– В том то и дело, что ничего. Первое время они просто игнорировали тех, кого в народе прозвали Антицерковниками, а затем, когда не обращать внимание на убийства было уже невозможно, объявили на них охоту. Выделять ресурсы на борьбу с неизвестными террористами в условиях войны было довольно затратно, но жертв среди солдат было все больше, и понтифики, испугавшись, что от их армий, и от них самих ничего не останется, собрались и договорились о перемирии. Разумеется, до тех пор, пока Антицерковников не найдут.

– Но они не нашли же их верно?

– Нет, не нашли, но убийств стало еще больше. Каждую ночь по городу проходила волна ужасных смертей среди духовенства. Среди горожан появились те, кто открыто выступал против Церквей, которые, казалось, выпустили ситуацию из-под контроля. Это их злило. Власть утекала как песок сквозь пальцы. Понтифики боялись, заперлись в своих особняках, выделяя все больше и больше средств на поиск Антицерковников, которых в народе окрестили теми, кто закончил войну. Они стали героями.

– Закончил войну? Вы же сказали, что перемирие было временным.

– Да, но вскоре они поняли, что силы и ресурсы продолжать ее кончились. Конечно, ни одна из Церквей в этом открыто не призналась, но все они пришли к единогласному решению, что пришло время забыть прошлые разногласия, дабы Атифис окончательно не превратился в руины. По крайней мере, так это выглядело со стороны.

– А на самом деле?

– А на самом деле война не закончилась. Просто вновь превратилась в войну пропаганды. Да и у них были заботы по важнее. Антицерковники все-таки никуда не делись.

– Так что стало с ними в итоге? Судя по всему, Церкви все-таки победили.

– Еще как победили.

– Но как это им удалось?

– Очень просто. Церкви, столько времени манипулирующие умами жителей Атифиса, были в этом хороши. Они знали, на каких чувствах человека сыграть, чтобы заставить его делать то, что тебе выгодно.

– Ну же, не томите.

– Антицерковники около шести лет шли к тому, чтобы церкви отошли от властвования над городом, и, наконец, те объявляют, что отныне Атифис стал светским государством, и в нем правит выбранный горожанами представитель. Антицерковники тоже были людьми, и, узнав об этом, расслабились, почувствовав превосходства над Церквями. Они растеряли былую осторожность и небольшую их группу поймали. Причем случилось это довольно глупо.

В одном из баров дымового Квартала группа из пятерых друзей или сослуживцев что-то довольно громко праздновала. Само собой, алкоголь тек рекой и в какой-то момент веселье перетекло во всеобщую попойку. Друзья угощали всех заходивших в бар, радовались и горлопанили песни. В один момент один из компании уже под утро вышел на улицу, чтобы подышать воздухом. Там к нему подошел молодой человек, один из тех, кого они угощали, и задал простой вопрос: “Что вы празднуете?”. Тот, уже изрядно поднабравшись, разумеется, не мог держать язык за зубами и ответил:”Победу Антицерковников”. Он даже не заметил,