– Ты все сделал. Молодцом, Скрипка.

– Но я не знаю как, – пожаловался я тихо, чтобы не показать себя перед клиентами слишком неопытным.

– Важно только то, что ты это сделал. Может, ты никогда и не поймешь, как именно.

По возвращении в гавань Чеонер-Максимуса мы смотрели, как супружеская чета проходит процедуру Приема, а потом уходит с багажом к сходням корабля, отплывающего к их следующему месту назначения. По их словам, этот остров назывался Медленный Прилив, но я о таком никогда не слышал. Жезл указывал на остров Нелки.

– Одно и то же. Они как раз про Нелки и говорят, – разъяснила Ренеттиа. – Ты должен их там поджидать, потому что градуал между Чеонером и Нелки крутой и неоднородный. Хочешь, я отправлюсь с тобой? Думаю, на самом деле ты можешь уже работать самостоятельно. Выбор за тобой.

– Пока нет, – отказался я. – То есть да, пожалуйста, останься со мной еще немного. Я опасаюсь, что сделаю что-нибудь неправильно.

– Мы все опасаемся, – сказала Ренеттиа. Мы находились в убежище под навесом. Скрипка в футляре висела у меня за плечами. Остальные адепты застыли в своих демонстративно расслабленных позах, но я уже замечал: всякий раз, как судно прибывает или готовится к отплытию, меж ними повисает напряжение. Вся их небрежность была показушной, напускной самоуверенностью, предназначенной для встреч с путешествующими.

– Работа адепта – искусство, – прибавила Ренеттиа. – Я тебе это уже говорила на Кэ. Это не наука. Теперь ты это знаешь.

– Да, – согласился я.

Мы смотрели, как корабль отчаливает от пристани, дает задний ход и разворачивается в забитой судами внутренней части гавани, а потом устремляется на юг. Две трубы оставляли длинный дымный след. Был уже поздний вечер, и мы провожали корабль взглядами, пока он не скрылся в сумерках.

– Значит, отбываем на Нелки? – предложил я.

– Этот корабль прибудет на Нелки только через три дня. Сначала поедим.

Сразу же по прибытии в город Нелки-Ручей мы настроили свои жезлы. Остров был холодный, расположенный далеко на севере, у берегов Файандленда. Наша с Ренеттиа одежда оказалась для этих мест непригодна. Договорились, что, как только я сделаю все необходимое с градуалом для супругов из Чеонер-Максимуса, мы сразу вернемся на юг. Если чета продолжит путешествие, их может принять какой-нибудь другой адепт.

Гавань в Нелки-Ручье не слишком отличалась от огромного строительного участка – на клочке земли возле главного причала возводился туристический комплекс: отель, эспланада, казино. Мы почитали у ворот участка вывеску с информацией о застройщике и обнаружили, что проект завершится не раньше чем через два года. Пока что там царил хаос из стройматериалов, грузовиков, времянок. Нестихающий ветер гнал над гаванью тучи строительной пыли.

Возле здания Приема собрались другие адепты – большей частью знакомые фигуры, но, в отличие от нас, уже успевшие раздобыть теплую одежду. Я вновь увидел Кан, она куталась в старую шинель, уткнув лицо в шарф. На руках у нее были варежки. Мои попытки поздороваться она снова проигнорировала.

Немного погодя, когда подошел и причалил корабль с Чеонера, супруги вновь выбрали меня. Их жезлы подтвердили, что они прибыли прямиком с Чеонера, нигде не прерывая путешествия, и намерены отплыть на Мьюриси. Я обнаружил, что на долгом пути от Чеонера им пришлось обогнуть Отмель Ривер-Фаст под острым углом, получив таким образом убыль больше чем в пять часов.

Ренеттиа подтвердила мои действия.

Тридцать пять симолеонов с каждого.

– Нам придется пересечь гавань, – сказал я, прикинув дальнейшие действия. – Нужно вывести их из города, а потом найти дорогу вдоль берега.

– Я приведу лодку, – откликнулась Ренеттиа.

Я отослал супружескую пару в службу Приема. Потом мы плыли по дышащим холодом волнам гавани, сгрудившись вчетвером в крошечной лодке с подвесным мотором. Багаж супругов был свален грудой в носовой части. Высадившись на другой стороне бухты, мы провели клиентов мимо стройки, где кипела работа, потом по обширному изрытому пустырю, огороженному высоким забором и припасенному, вероятно, для застройки в будущем. Чем выше мы поднимались, тем пронзительней становился холод. Мой просторный балахон был совершенно негоден для такой погоды, как и легкая одежда Ренеттиа. Впрочем, и чета, которую мы спасали от убыли, оказалась не в лучшем положении, вынужденная бороться с тяжелыми сумками.

Я остановился, чтобы рассчитать градуал, после чего мы вернули пару в порт самым коротким из возможных маршрутов. Они остались недовольны нашими действиями, и мужчина горько сетовал, что мы взяли с них лишнего. Их новый корабль, следующий до Мьюриси, уже стоял у пристани, и супруги направились к нему.

– Думаю, теперь нужно что-нибудь потеплее, – решила Ренеттиа.

– Мьюриси?

– Пожалуй, нет.

После того как корабль заскользил по волнам прочь от Нелки-Ручья, мы с Ренеттиа нашли ресторанчик и, пока перекусывали, она предложила выбрать следующим пунктом Панерон. По ее словам, этот остров был недалеко от Уинхо, на что я тут же заявил, что как раз Уинхо бы и предпочел. То был единственный остров, про который я точно знал, что на нем побывал мой брат. Так давно, столько лет назад.

– Не Уинхо, – постановила Ренеттиа. – Панерон. Тебе там понравится, Скрипка.

Панерон оказался пышным, прекрасным островом с высокими лесистыми холмами и десятками крошечных островков, разбросанных неподалеку от берега. Он находился в части Архипелага Грез, известной как Завиток и расположенной в южном полушарии недалеко от экватора. Там было жарко. Мы вновь оказались одеты по погоде.

Стоило нам с Ренеттиа оказаться в порту Панерона-Главного, как мы настроили свои жезлы.

Город был популярным туристическим центром, и здание службы Приема здесь оказалось самым большим, какое мне приходилось видеть, а на прилегавшем к нему дворе для адептов были устроены целых три навеса. Суда постоянно приходили и уходили, и в порту всегда толпился народ. Я никогда не видел столько адептов за работой, столько денег, переходивших из рук в руки. Встретил здесь всех знакомцев и четыре-пять десятков других.

Пять дней подряд мы работали с пассажирами как адепты. Поскольку Панерон был популярен, а Завиток состоял из множества островов, сбитых относительно плотно, большинство нанимателей успевали накопить лишь небольшое приращение или убыль. Средний гонорар составлял десять талеров или пятнадцать симолеонов, хотя один раз, когда причалили сразу две роскошные частные яхты, мы обнаружили, что можем получить и больше ста талеров зараз. День оказался нелегким и прибыльным.

Поскольку движение судов было плотным, а маршруты их – короткими и постоянными, адепты также выработали много стандартных процедур поправки воздействия градуала. Как правило, они включали недлинную прогулку через тенистый лесок рядом с гаванью, по одной из бегущих среди деревьев утоптанных тропинок. Расчеты градуала оставались простыми и рутинными.