обращать на такое внимание?

Как бы то ни было, мы сорвали их ритуал, и я был доволен этим, пусть и пришлось заплатить определённую цену. Например, помимо десяти погибших, мои руки.

Я был прав. В том измерении воздух был отравлен и пропитан грязью. И когда я прорезал броню своими клинками, то позволил отравленному воздуху коснуться моей кожи. И эффект не заставил себя долго ждать.

Я даже не смог снять сам броню, когда мы прилетели.

Мои руки, они… нет, они были не оплавлены — их поедала зараза. Кожу покрывали фурункулы, язвы и гнойники, она слезала пластами, обнажая голые кровоточащие мышцы. Я терял не только способность двигать ими, но и чувствительность, что было определённым облегчением.

Когда врачи дома обрабатывали мои раны, они то и дело доставали из них личинки, которые прогрызали проходы в плоти моих кистей. Вытаскивали червей и срезали гниющую плоть, которая исчезала из-за бактерий на глазах. Руки представляли из себя обрубки мяса, которые с трудом антибиотиками, противовирусными и ещё десятком других препаратов, включая те, что были в активной броне и на борту корабля, удалось отстоять.

Их буквально искупали в антисептике, промыли все образовавшиеся дыры, наложив тугие повязки, пропитанные мазью, которая убивала всё живое, включая ещё и живую плоть на руках, чтобы остановить заразу.

И теперь я был попросту без рук.

— Тебе налить чаю? — поинтересовалась Катэрия.

— Нет, спасибо, — покачал я головой.

— Может ты хочешь есть?

— Катэрия, пожалуйста, — посмотрел я на неё. — Когда что-то потребуется, я попрошу.

— Прости, — вздохнула она.

Я даже в туалет не мог сходить без чужой помощи, так как руки превратились в перевязанные культи. И теперь Катэрии приходилось бегать за мной и заботиться, выполняя за меня то, что я делал обычно сам. У неё и самой дел было по горло, но тем не менее она не позволяла другим служанкам ухаживать за мной, взвалив всё на себя. То ли получала от этого удовольствие, зная, что я беспомощен, то ли считала священным долгом заботиться о муже — её здесь не поймёшь.

Но это было ненадолго. Где-то, когда инфекция будет полностью побеждена, меня ждал последний укол, что у нас остался, с регенеративной сывороткой, которая вернёт моим рукам более-менее нормальную форму.

И всё же это того стоило. Все жизни, что мы положили, стоили того, чтобы остановить хаос, который был уже готов прорваться сюда. Быть может, Грог и Зигфрид не верили мне до этого после случившегося в Фиалинской империи, но теперь все их подозрения должны были отпасть.

— Уже вечер, — негромко заметила Катэрия, бросив взгляд в окно. — Не пора ли ложиться спать?

Она взглянула на меня подозрительным взглядом.

— Ты хочешь спать?

— Ну… дети заснули, — пожала она плечами.

Её взгляд скользнул по моим рукам.

Честно, спать мне не хотелось. После прилёта я пролежал без сознания целые сутки, радуясь тому, что мне не пришлось столкнуться с кошмаром, который навестил меня в прошлый раз. Я ничего не боюсь — так надо было сказать, но это была неправда.

Но тем не менее я позволил ей увести себя в спальню, чтобы она сделала то, чего хотела. Это было в первый раз, когда Катэрия взяла всё в свои руки в прямом смысле этого слова. И надо признаться, наш секс принёс мне небольшую разрядку, позволив ещё больше отпустить пережитый и не самый приятный опыт.

Но только для того, чтобы на следующий день проснуться и узнать, что к нам спозаранку приехал один незваный гость, который очень хотел со мной увидеться.

Глава 230

Узнал я о гостье во время завтрака, когда Катэрия кормила меня с ложки. Это было тем ещё унижением, однако выбор был не велик. Есть как-то было надо, а просить о помощи в этом деле Грога с Зигфридом мне хотелось не очень.

И в разгар такого завтрака в зал тихо проскользнула служанка, после чего быстро подошла сначала к Марианетте, шепнув ей что-то на ухо, после чего подошла ко мне.

— Господин Барбинери, — наклонилась она ко мне. — Я прошу прощения, что прерываю ваш завтрак, но к вам посетитель.

— Посетитель? — нахмурился я, бросив взгляд на стоявшие поблизости часы, которые больше походили на шкаф. Времени было десять утра. — Сейчас?

— Да, господин Барбинери. Она представилась Хильдой Фоксруд и настаивает на встрече с вами, — извиняющимся тоном произнесла женщина. — Что мне ей ответить?

Я нахмурился и переглянулся с Катэрией, которая выглядела не менее удивлённой, чем я.

— Скажи, что я сейчас подойду, — махнул я головой в сторону выхода.

— И подайте ей чай, пока она будет ожидать его. Самый лучший, что есть, — добавила Марианетта.

Служанка поклонилась и поспешила покинуть столовую, оставляя нас наедине.

— Фоксруд… — попыталась вспомнить Катэрия. — Разве это не та…

— Та, что танцевала со мной на балу у государя, всё верно, — кивнул я. — Она из секретной службы.

— Секретная служба? Откуда ты знаешь?

— Сложно не догадаться, когда она расспрашивает тебя о делах, которые её касаться не должны. Она уже давно приглядывается ко мне.

— А когда была первая ваша встреча?

— Ещё когда я был в детдоме. Тогда она встретила меня на балу и пыталась узнать, откуда я.

— Бал в честь будущего бракосочетания Рудена Брокфорса и Финеры Мойзи, — вспомнила Катэрия. — И как?

— Что как? Она расспрашивала, кто я, откуда, а после пришла в детдом с тем же вопросом. Возможно, в тот момент она пыталась выяснить, не являюсь ли я шпионом. Думаю, сейчас она будет расспрашивать насчёт завода.

— У неё нет никаких доказательств, — решила подбодрить меня Катэрия.

— Боюсь, что таким людям доказательства не нужны, — покачал я головой.

Она была как инквизитор в Империи. Если они кого-то заподозрят, то будут преследовать, пока не выяснят правду. А выясняли они её самыми разными способами, и редко когда дело заканчивалось разговором.

Конечно, здесь у них закон и права человека что-то значили, но я не строил иллюзий — когда государство хочет что-то узнать или получить, оно перешагнёт через все правила, которые само же и написало. И единственное, что действительно меня сейчас защищало — моя принадлежность к дому. С ними государство старалось лишний раз не сориться, если не