Нита не стала медлить. Прежде чем тело Генри оказалось на полу, она ударила головой ближайшего к ней человека – мужчину. Его пистолет упал. Нита вырвала лодыжки из стяжки и прыгнула на него, пока бандит не успел поднять оружие. Стул волочился за ней, все еще привязанный к запястьям. Ребром стула она ударила мужчину и разбила его голову об стену. Череп раскололся как хрупкое яйцо, залив все вокруг кровью.

Точно так же Ковит убил Рейес.

«Ты сможешь расчленить его потом».

Яркая, сумасшедшая ухмылка появилась на ее лице. Она могла. Она могла перенести тело в другое место, уединенное место, взять скальпель, позволить себе погрузиться в плоть…

Нита вздрогнула, на мгновение тело залихорадило, как Ковита от порции боли. Затем она подавила дрожь.

Не сейчас.

Оставался еще один враг.

Голд смотрела на Ковита и Генри широко раскрытыми глазами. Ее пистолет был поднят, но она просто смотрела.

– Ты убил его.

Ковит повернулся к ней с тем же остекленевшим и сосредоточенным взглядом. Затем двинулся вперед, вырвал пистолет из ее рук и прижал ее к стене.

Голд завизжала:

– Отпусти меня!

– С чего бы? – прорычал он. – Потому что ты все эти годы притворялась моим другом?

– Я не притворялась! Это ты притворялся!

– Лжешь! – Ковит двинулся вперед, и плечо Голд с хрустом сломалось, она вскрикнула, громко и резко.

Нита какое-то время боролась со стяжкой на запястьях, но, быстро сдавшись, просто выбила большие пальцы рук и сбросила кожу и плоть с запястий, так что те превратились в чистые кости. Она высвободила руки и снова прирастила кожу.

Затем шагнула вперед и положила свою окровавленную руку ему на плечо.

– Ковит, остановись.

– Почему? – Его взгляд метнулся к Ните, темный, угрожающий, совершенно сломленный. – Тебе не нравятся ее крики? Или дело в том, что это крики не по твоей прихоти?

– Это не…

– Ты стоишь тут и осуждаешь меня, но за минувшую неделю ты убила больше людей, чем я за всю свою жизнь!

Нита вздрогнула.

Голд попыталась ударить Ковита в ногу, но он ударил ее в ответ – раздался еще один ужасный хруст, когда он выбил ей колено. Тело Голд обмякло, удерживаемое лишь давлением руки Ковита, прижимавшей его за шею к стене.

– Ты всего лишь монстр, что бы ты себе ни говорил, – задыхаясь от боли, выдавила Голд; слезы намочили бинты на ее лице. – Нормальный человек никогда не будет поступать так с тем, кого считает другом.

Нита сглотнула.

– Она не совсем ошибается, Ковит. Ты не делаешь больно своим друзьям, помнишь? Правила.

– Какие правила? – Голос его звучал горько, а щеки прорезали дорожки от слез. – Я нарушил свои правила. Только что я убил Генри. Какие правила теперь могут иметь значение?

Теперь он плакал, липкие влажные слезы текли по лицу, грудь вздымалась от рыданий. И тогда он скрутил Голд так, чтобы она закричала, и все его тело задрожало от удовольствия.

Нита схватила его за руку и оторвала от Голд, которая рухнула на пол. Она развернула Ковита к себе лицом.

– Ковит, посмотри на меня.

Он не мог, но Нита обхватила руками его щеки и заставила смотреть себе в глаза.

– Тебе больно, – прошептала она. – Я понимаю. И если тебе нужна боль, если тебе нужна утешительная трапеза, обещаю, я причиню себе больше боли, чем любой другой человек в мире, если это поможет тебе почувствовать себя лучше.

Внезапно на его лице появилось голодное выражение, а пальцы впились в джинсы. Нита проглотила нарастающий внутри ужас и продолжила хриплым голосом:

– Но я хочу знать, что после этого ты сможешь смотреть мне в глаза, – Она приблизила лицо к нему. – Я сделаю для тебя все, Ковит, но ты должен пообещать мне, что это нас не сломит.

И тогда голодное выражение ушло, Нита заставила себя не испустить вздох облегчения, чтобы он не принял ее слова за блеф.

Он отвернулся, ее руки упали с его лица.

– Я бы не смог. Смотреть тебе в глаза, я имею в виду.

– Я так и думала, – глубоко вздохнула Нита.

На другом конце комнаты Голд подползла к двери и, плача, выбралась на лестничный пролет. Ковит продолжал дрожать, будто у него бегали мурашки по коже от ее боли, но он проигнорировал, когда Голд умудрилась вытащить себя за пределы комнаты.

Нита приблизилась к нему.

– Каким бы сломленным ты себя ни чувствовал, Ковит, ты все равно переживаешь о своих друзьях. Причинив боль Голд, ты только ухудшил свое состояние.

Он сглотнул и посмотрел в пол.

Потом резко отвернулся от Ниты и медленно подошел к Генри. Каждый шаг выглядел так, будто требовал монументальных усилий, и, когда он наконец достиг своего старого наставника, то простоял над ним, молча глядя на тело, целую минуту.

Наконец он протянул руку и убрал седую прядь волос с глаз Генри. Его пальцы коснулись кожи, прежде чем достичь век и осторожно закрыть их.

Нита сделала шаг к Ковиту, протянула руку, не зная, что сказать, но будучи уверенной: ей нужно оставаться рядом.

Он не смотрел на нее, все еще касаясь трупа.

Моргнул влажными ресницами. Свет отражался в его слезах, так что они блестели на щеках.

– Я так старался, – прошептал он, – позволить себе наслаждаться тем, кем и чем я был, позволить себе упиваться болью, сохраняя при этом рассудок. Я очерчивал границы, я строил стены замка из песка, чтобы темнота не поглотила меня, чтобы никогда не стать похожим на других занни, которых я встречал. Таких, как та женщина, которую нанял Генри.

Он моргнул, взглянув на Ниту.

– Но в этом никогда не было смысла. Генри в таком человеке не нуждался. Голд все время лгала. Мэтт мертв. А ты… – Его ресницы слиплись от слез. – Ты терпеть меня не можешь. Ты сходишь с ума от страха, когда появляется хотя бы намек на то, кто я такой. Ты можешь находиться рядом, только игнорируя те части меня, которые тебе не нравятся.

Его голова поникла, волосы упали на лицо, скрывая слезы.

– Я полагаю, Генри выиграл. Он всегда выигрывает. Я нарушил собственные правила. Я стал именно тем, кем хотел меня видеть Генри.

– Нет. – Нита шагнула вперед. – Это неправда.

Он перевел взгляд на нее.

– Не говори мне, что ты не рада его смерти. Что все кончено, и он больше не мешает.

Нита мысленно пыталась подобрать правильные слова, потому что на этот раз она не могла промолчать. Если ей не удастся рассказать ему о своих чувствах, если не удастся сказать это правильно, она потеряет его навсегда.