Я протиснулась мимо инкубов и побежала к небольшой комнатке,где перед выступлением собирались докладчики. Тиффани, Рене и толпа инкубовпобежали за мной. Я подавила искушение спросить кого-нибудь из них, как онимогут бегать голышом, даже не придерживая рукой то, что болтается. Дверь вподсобное помещение была заперта, но подалась, когда один из инкубов посильнееударил в нее ногой.

— Не пускай ее сюда, — велела я Рене и ворвалась вкомнатку.— Не ожидала встретить тебя здесь, отшельник Дьёрдь. Или мне следуетназывать тебя «морфей Дьёрдь»?

Стена слева от меня представляла собой обтянутый тканьюдеревянный каркас — ее можно было перенести, чтобы расширить зал. В углу, вужасно неудобной позе, скрючилась Нора, рядом с ней, загородив ее собой, сиделДжим.

Дьёрдь держал за горло Марвабель, прижав к противоположной,каменной стене; ноги ее болтались в нескольких сантиметрах от пола, онаотчаянно пыталась освободиться. Увидев инкубов, заполнивших тесное помещение,Дьёрдь прищурился:

— Что вы здесь делаете?

Вперед вышел Якоб, расправив плечи и выпятив грудь, —воплощение мужественности и уверенности в своей правоте.

— Мы восстали! Я хочу разводить лошадей. Петр хочет игратьна скрипке. Джеймс хочет работать в «Макдоналдсе» и делать большие гамбургеры.

Дьёрдь прорычал по-венгерски несколько слов, и пара инкубовв страхе попятилась.

— Мне кажется, твои дни в качестве предводителя племенныхжеребцов подошли к концу, — заявила я, подходя к нему. — Твои парни больше нежелают прислуживать похотливым женщинам.

— Вообще-то... я хочу остаться. Работа неплохая, да и графикподходящий.

Якоб приказал младшему инкубу заткнуться.

— Марвабель уже красная, как свекла, — заметила я, кивая вее сторону. — Почему бы тебе не отпустить ее? Тогда мы сможем все обсудить.

— Она заплатит кровью за свое преступление.

— Ты так думаешь? Ладно, а как тебе вот это: у тебя твоябывшая подружка, но у меня Тиффани. Рене!

В дверях показались Рене и Тиффани. Дьёрдь охнул и выпустилсвою жертву, которая с грохотом шлепнулась на пол, словно мешок с кирпичами.Она кашляла и хватала ртом воздух, держась за горло. Я хотела подойти кМарвабель и посмотреть, все ли с ней в порядке, но боялась выпускать Дьёрдя извиду.

— О моя прекрасная! Эта дьяволица не сделала тебе ничегоплохого?

Тиффани надменно взглянула на него:

— Привет, Дьёрдь. Я не знала, что ты инкуб. Ты, должно быть,очень злое существо, если убиваешь женщин. Я не люблю плохих мужчин. Я не отдамтебе свою добродетель.

Дьёрдь, на миг забыв о Марвабель, застонал и упал на колени:

— Моя драгоценная, моя прекрасная богиня, не верь лживымроссказням обо мне. Только ты обладаешь чистотой, которая может спасти моюдушу. Ты моя спасительница, моя мать, женщина, которая вернет мне жизнь.

— Джим, — прошептала я.

— Всё здесь, — прошептал он в ответ, подвинув мне пакет спринадлежностями, купленными днем.

— Что с Норой?

— Все нормально, только утром у нее будет болеть голова.

— Замечательно, — ответила Тиффани Дьёрдю, затем на мигзамолчана, чтобы улыбнуться одному из инкубов. — Но я не хочу быть твоейматерью. Если я стану матерью, это означает, что я перестану бытьдевственницей. А это у меня лучше всего получается. Стыдно бросать такуюработу.

Я незаметно вытащила из пакета катушку красных ниток имедленно, как бы невзначай, обошла Дьёрдя, волоча нить за собой по полу.

Марвабель с трудом удалось встать на колени, и она, цепляясьза стену, пыталась подняться.

— Ты отдашь мне свою девственность, потому что иначе мнегрозит вечное проклятье! — воскликнул Дьердь, указывая на привалившуюся к стенеМарвабель. — Она похитила у меня мужскую силу! Она забрала ее с собой, когдаотвергла меня. Меня! Самого лучшего любовника в Доме Балинта! Я предлагал ейвечное блаженство в моих объятиях и просил взамен всего лишь ее душу, но онаотказала мне, велела мне убираться, посмеялась надо мной, назвала меняимпотентом!

— Ничего себе! Так все это из-за комплекса неполноценности?— переспросила я. — Ты убил двух ни в чем не повинных женщин и напал на третьютолько потому, что одна из тысяч твоих любовниц не считала тебя лучшим?

— Но я был лучшим! Не было никого искуснее меня! Пока она неотвергла меня. После этого я перестал быть мужчиной. Я ждал долгие годы, зная,что придет день и она приползет умолять меня о прощении.

— Ни за что! — прохрипела Марвабель, хватаясь за запаснуюкафедру для докладчиков. Она кое-как встала на ноги, затем снова рухнула напол. — Никогда я не унижусь перед тобой! Ты и наполовину не такой мужчина, какмой Хэнк! Даже на треть!

Я выудила из пакета четыре сосуда и незаметно расставила ихвокруг Дьёрдя, ориентируясь на четыре стороны света. Он не обращал на меня нималейшего внимания, поглощенный разговором с Тиффани.

— Ты вернешь мне мужскую силу. Только чистота девственницыможет исцелить меня, и ты, моя богиня, мой цветок, мое сокровище, сновасделаешь меня прежним.

Я сняла крышку с сосуда, стоявшего с южной стороны.

— Ладан для огня.

— Я уже говорила тебе, что не пожертвую ради тебя своейчистотой, — возразила Тиффани. — Она бесценна, и я не могу с ней просто такрасстаться; хотя мне очень жаль, что ты несчастен. Возможно, если ты попробуешьбольше улыбаться, ты почувствуешь себя счастливее. Когда на меня нападаетгрусть, я делюсь с людьми улыбкой, и мне всегда становится легче.

Следующим был сосуд, стоявший с западной стороны.

— Ртуть для воды.

— Нет. Я тебя просто так не отпущу, — прорычал Дьердь,вскакивая на ноги. — Ты мое спасение. Точно так же, как она должна умереть, тыдолжна отдать мне то, что снова сделает меня могущественным. Я думал, чтоамулет вернет мне мужскую силу, но теперь я знаю истину — это можешь сделатьтолько ты.

— Фимиам для воздуха, — пробормотала я, открывая третийсосуд.

— Никто не может тебя спасти, потому что спасать нечего, —прокаркала Марвабель, наконец-то встав на ноги и покачиваясь из стороны всторону, словно пьяная. Она сделала пару шагов в сторону Дьёрдя. — Ты и раньшебыл никчемным, постоянно хнычущим куском дерьма и таким же остался. Жалкийимпотент!

— Нет! — взревел Дьердь и ударил Марвабель. Она отлетела кстене. Откуда-то раздался странный гул, похожий на гудение трансформатора.

Я осторожно обошла Дьёрдя и протянула руку к сосуду,стоявшему с северной стороны от него.

— Золото для земли.

— С меня довольно! Моя милая крошка, прошу тебя, оставь нас,пока я разберусь с этой ведьмой, с этой злобной фурией. А потом мы сможем житьсчастливо, и ты исцелишь меня.