Ее отец ничего не сказал, но хмуро обозревал все, на что устремлялся взгляд его сверкающих голубых ирландских глаз. Развитие событий его явно не радовало — совершенно не радовало. А всем на свете известно: Майкл Шервуд, маркиз Брэди, не из тех, кто старается скрыть свои чувства.

Мать и сестры собрались вокруг Дженис.

Леди Брэди сокрушенно вздохнула:

— Ты мучаешь своего отца, девочка.

— Я знаю, но не могла удержаться. Его ирландская натура оценит иронию, когда все закончится.

Марша удовлетворенно вздохнула:

— По правде говоря, я рада, что папа расстроен. Это должно означать, что ему нравится Люк. Он всегда так хмурится, когда бывает разочарован.

— Не могу поверить, что ты выбрала Холси, — расстроенно произнесла Синтия, положив ладонь на руку Дженис. — Пожалуйста, передумай. Посмотри, как одиноко выглядит Люк. И он гораздо красивее герцога. У его светлости такой вид, что хочется столкнуть его в грязную лужу, чтобы немного пообмять.

— Имей терпение, — прошептала Дженис, забавляясь огорченным видом младшей сестры, которая не поняла, что она затевает. — Скоро все увидишь.

Дженис подняла вверх руку, и шум постепенно затих.

— Подробности позже. — Она посмотрела на Грейсона: — Я сказала «да» герцогу, но вас, Холси, я отвергаю. На вашем месте я бы уповала на любовь вашей бабушки. Скоро она вам потребуется. Вы будете в ней крайне нуждаться.

— Какого дьявола вы все это городите? — Выдержка Холси явно дала трещину, великолепная прядь, падавшая на глаза, прилипла к потному лбу.

— Да, о чем это ты, юная леди? — вскинул бровь маркиз.

Дункан и братья также выглядели озадаченными.

Дженис снова подняла вверх тетрадь:

— На этих страницах изложен рассказ очевидца о происхождении Люка Каллахана, рожденного от матери и отца, разлученных страшной трагедией, в семье с темными тайнами. В вашей семье, Холси.

— Это смехотворно, — отозвался Грейсон, но лицо его побелело.

— Позже будет достаточно времени, чтобы рассказать всю историю, — сказала Дженис удивленным мужчинам, стоявшим перед ней. Даже Люк потрясенно застыл на месте при ее словах. — Но герцог, которому я сказала «да», приняв его брачное предложение, — это мистер Каллахан. Он законный кузен Холси — причем старше его на два года — и по праву является истинным герцогом Холси.

Люк уставился на тетрадь, затем устремил взгляд на Дженис, и выражение его лица колебалось между недоверием и надеждой.

— Это действительно так?

Дженис утвердительно кивнула:

— Церковь, дата — все.

Лицо Холси помрачнело.

— Ты бастард, — сказал он Люку.

— Вне всяких сомнений, нет, — возразил тот. — Я говорил вам, что забочусь о безопасности поместья, и это правда: защищаю его от вас и ваших эгоистичных побуждений. Ваш отец знал, что я где‑то поблизости, и переложил свои заботы на вас. С чего бы еще вы постоянно угрожали монахиням, опекающим сиротский приют, что в двух часах езды отсюда, и притесняли их? — Он склонился к лицу Холси и ткнул его пальцем в грудь. — Держитесь подальше от приюта Святого Мунго. Теперь сироты под моей защитой. Не важно, сколько недель, месяцев или лет займет вся эта волокита с законниками, но с этого момента вы прекратите свои преследования.

— В этом мы вас поддержим, Каллахан, — сказал Дункан. — Посмейте только причинить хоть какие‑нибудь неприятности обитателям приюта, и члены семейств Брэди и Чедвик разыщут вас и заставят жестоко заплатить за это. Обещаю.

— Полностью поддерживаю, — добавил маркиз.

— И мы тоже, — заявил Питер, обняв за плечи Роберта.

Холси мрачно оглядел всех присутствующих.

— Я этого не допущу. Довожу до вашего сведения, что буду упорно бороться с вами. — Он указал на Холси‑Хаус: — Сейчас я возвращаюсь туда. И никому не позволю меня оттуда выгнать. Ясно?

— Конечно, вы останетесь. — Голос Люка был совершенно спокоен. — Это ваш дом. Мы и не ожидали, что вы уедете. И никто здесь не хочет ничего подобного. Если вы сами желаете, то ваше дело. Со своей стороны, хочу сказать, что вы обрели кузена, а вскоре обретете и новую сестру. Это уже не говоря о ее многочисленной семье. И я обещаю вам, Холси, что вы останетесь здесь до тех пор, пока свет не признает перемену наших обстоятельств.

Герцог, который не был герцогом, смотрел на него с неприкрытой злобой.

— Я скорее соглашусь быть сброшенным в море, чем признать кровное родство с тобой.

Люк пожал плечами:

— Как вам будет угодно.

И все начали одновременно говорить в обычной для Брэди манере.

Дженис невольно рассмеялась. То, что Холси говорил или делал, больше не имело никакого значения. Его ждало жестокое пробуждение, и если бы он был достаточно умен, то ухватился бы не только за свою бабушку, но и за оливковую ветвь, которую ему только что предложил Люк.

Но он так стремительно умчался в дом, что фалды сюртука хлопали на ветру; псы не отставали от него.

— Я замерзла, — внезапно сказала Марша. — Мы все замерзли. Давайте последуем за Холси в дом и выпьем чаю. Возможно, нам удастся убедить его присоединиться к нам. Если мужчинам хочется чего‑нибудь покрепче, у нас есть папино виски. По правде говоря… каждому из нас не помешает хлебнуть по глоточку. Это было большим потрясением для всех, разве нет? — Она говорила тем твердым уверенным тоном директрисы, которым Дженис, без сомнения, никогда не удастся овладеть. Но ее это больше не беспокоило.

Дженис не знала, каким образом сумела привлечь к себе внимание, но, несомненно, ей это удалось. Предложение от двух герцогов менее чем за три недели! Она совершенно обессилела, откровенно говоря.

Но самое главное — одного из них она горячо любит, всем сердцем.

Изобел будет на седьмом небе от радости. Как и вдовствующая герцогиня. Дженис очень надеялась на это. И ее новая подруга, миссис Фрайди, тоже будет рада.

Дженис призывно взглянула на Люка. Неужели он так никогда и не подойдет к ней? Она не хотела, чтобы ее мать и Марша сделали в своей обычной манере замечание относительно того, как мужчине следует ухаживать за женщиной.

Должно быть, Люк угадал ее мысли, потому что именно в этот момент послал ей теплую улыбку, которая согрела ее всю, вплоть до кончика носа, который к этому времени совершенно замерз.

«Подойди ко мне», — кричало ее сердце. Он поступал так многие годы в ее мечтах. А сейчас…

Сейчас ей хотелось, чтобы это случилось здесь, перед всей ее семьей.

— Как сказала леди Чедвик, это день великих потрясений, — напомнил Люк всей компании и с кривой усмешкой оглядел свою запыленную куртку грума, но затем его лицо посерьезнело. — Я герцог, но потребуется немало усилий, чтобы убедить правовую систему признать мои права на титул, как вам всем хорошо известно. И кроме того, потребуется время, чтобы освоить эту новую для меня роль. Но я намерен превзойти всеобщие ожидания — в особенности мои собственные, — а это возможно лишь при одном условии.