чем заработаешь. С этими шакалами лучше дел не иметь. – Она вдруг резко осеклась и покосилась на майора: – Извините. Это я сейчас не про вас, Ольга Викторовна. И не про ваших друзей. И даже не про ваших знакомых. Это я… в целом… так сказать, безадресно…

– Я поняла, – выдала еще одну улыбку Старовойтова, демонстрируя тем самым открытое дружелюбие к собеседнице. – Продолжай, Бабочка.

– А что продолжать? Понятное дело, что все мы трудимся не покладая рук. Хочешь жить – умей вертеться… Это ж ясно… И в поисках лучшего и прикормленного местечка девушки часто меняют одну службу досуга на другую. Особенно когда тебе за двадцать пять. В ходе этих перемещений практически все друг друга знают. Хоть раз да пересекаются. Так что вашу дамочку… – постучала Элен наманикюренным ногтем по перевернутому снимку, – отыскать, конечно, можно. Надо лишь знать, где ковырнуть. Но определенно не на улицах… По личному опыту могу сказать, что на улицу мы, бывает, выходим. Редко… Крайне редко… Но выходим. Как правило, такое случается на момент расставания с одной службой досуга и до заключения договорных обязательств с другой. Иногда данный процесс может растянуться на пару недель, и если у тебя нет заначки на черный день, то тут прямой путь на улицу. Есть-то хочется… И мне думается, мы говорим как раз о таком случае. – Путана задумчиво помолчала, потом посмотрела на Ольгу и спросила: – Она местная?

– Да.

– Уже легче. То есть я хочу сказать, что это значительно сужает круг наших поисков. И сразу по двум причинам. Во-первых, можно сразу исключить службы досуга для иногородних. А их немало, Ольга Викторовна… А во-вторых, москвички предпочитают держаться вместе. Не знаю почему. Такое уж сложилось негласное братство, пардон, сестринство. Понимаете?

– Понимаю, – кивнула Старовойтова. – Ты ведь тоже москвичка, Бабочка?

– Коренная, – с гордостью произнесла Элен, еще не догадываясь, к чему клонит майор угро. – У меня и бабушки с дедушками с Москвы, и прабабушки с прадедушками… Надворовы в Москве еще со времен Петра Первого, если не ошибаюсь. Один из самых знатных дворянских родов.

Ольга сдержала улыбку. Путана явно была далека от познаний своего же собственного генеалогического древа. Фамилия говорила сама за себя, буквально кричала о том, что дворянством тут и близко не пахло. Но Старовойтова не стала разочаровывать собеседницу.

– Стало быть, и ты в это так называемое сестринство входишь?

– Ну да, выходит, так.

Элен достала из сумочки компактную плоскую фляжечку с выгравированной на гладком корпусе свирепо разинутой пастью льва. Одним ловким движением свинтила крышку, заставив ее повиснуть на плетеной цепочке. Приложилась губами к горлышку и сделала небольшой глоток.

– На фарт, – прокомментировала Бабочка. – Да и вообще, алкоголь в нашей работе – грандиозное подспорье. Реально помогает… Хотите? – протянула она Ольге фляжку.

Старовойтова молча забрала фляжку из рук путаны и тоже с удовольствием глотнула рома. Приятное тепло разлилось сначала в области груди, а затем опустилось к животу. Она многозначительно причмокнула, по достоинству оценивая качество напитка, сделала еще один глоток и, вернув фляжку владелице, решительно произнесла:

– Я хочу, чтобы ты ввела меня в это сестринство.

– Чего? – Бабочка изумленно взмахнула своими искусственно нарощенными пушистыми ресницами. – Как это?

– Найти девушку изнутри мне будет гораздо проще. Я выдам себя за одну из ваших, а ты поможешь мне устроиться в какую-нибудь службу досуга для коренных москвичек. Так сказать, по блату. И без всяких бюрократических проволочек.

– Да вы с ума сошли, Ольга Викторовна! – В карих от природы глазах Надворовой метнулся неподдельный страх. – Вы хоть представляете, что со мной будет, когда кто-нибудь узнает, что вы – ментовка? Да меня просто на ремни порежут! Выпотрошат, как курицу, и скормят бродячим собакам! Нет, уж лучше по этапу… На шесть лет, на семь, на десять… На сколько хотите!

– Не трясись ты так, Ленок! – Ольга дружески опустила ладонь на плечо представительнице древнейшей профессии и свободной рукой забрала снимок Левиной. – Лучше глотни-ка еще раз из фляжечки и успокойся. Никто ничего не узнает, уверяю тебя. И на мое слово можно положиться. Надежнее, чем в банке. Я миллион раз работала под прикрытием, и ни единого прокола… Если что, «легенда» на выходе будет такой, будто мне эта курва якобы кучу бабок задолжала. Вот я и прикинулась, чтоб свое кровное возвернуть. Улавливаешь мысль?

– Ольга Викторовна… – Элен совершенно забыла про раскрытую фляжку в руках.

– Можно просто Леля. – Улыбка Старовойтовой сделалась еще шире. – К чему эти формальности между подругами. Да, Ленок? Мы ведь, считай, уже свои. Или нет?

– Мы… свои. Да. Но…

– С какого борделя лучше начать? Есть такой, где самая большая текучка кадров?

Элен сглотнула. Машинально приложилась к заветной фляжечке, закашлялась и неожиданно разразилась нервным смехом:

– Господи! Мне сейчас так страшно за то, что с нами обеими сделают, если… Вы… Ты… Вы… – Она продолжала смеяться, не в силах остановиться.

– Ты, – подсказала Старовойтова и поддержала собеседницу своим заразительным смехом. Компактная фляжка вновь перекочевала к ней, и Ольга, не задумываясь, осушила ее до дна.

– Ты… уверена? – немного успокоившись, уточнила Бабочка.

– На сто процентов!

– Ну… Тогда мне следует позвонить… в пару мест.

– Так в чем проблема? Звони! – милостиво разрешила Старовойтова.

Элен извлекла из сумочки айфон последней модели…

– Лечь на землю!

– Морды в асфальт!

– Живо! Живо!

– Упали быстро! Два раза не повторяю!

– Хари в землю, я сказал!

Два черных джипа резко ударили по тормозам напротив высоких синих ворот предприятия по производству окон «Пластик Z». Захлопали дверцы. Лязгнули автоматные затворы. Зашуршали камуфляжные формы. Ливень только что прекратился, и черные маски на лицах опергруппы УБНОН зловеще отражались в блестящих лужах.

Только что прикуренная сигарета растерянно повисла на нижней губе одного из штатных охранников «Пластик Z», затем сорвалась и с шипением приземлилась на мокрый асфальт. Решив не искушать судьбу, скуластый, коротко стриженный паренек положил