— А вы не боитесь?

— Чего?

— Приведений. Нежити. И прочего.

— А зачем мне их бояться? Они не мешают мне, я — им. Так что… Нет, не боюсь.

— А многие бывают в ужасе. Как подумают, что они способны подчинить их волю себе.

— Это не их стиль. Вы же знаете это не хуже меня. Они могут околдовать, очаровать, лишить выбора, загнать в угол, но никогда без согласия жертвы.

— Да?

— Да. Тьма тоже никогда не поступает иначе. Как и китсуне. Только свет лишает выбора.

— Даже так?

— Многие не замечают, что в темноте есть свет. Его просто надо увидеть. Но многим это не под силу…

— Вы любите ночь.

— Угу. В это время суток я могу просто быть собой. Не играть отведенную мне судьбой и миром роль. Потому что ночь срывает все маски.

И если подумать, то эти двое, которых я почему-то забыла, правы. Днем мы не можем быть собой, но ночью… Ночью стираются все границы. И мы преображаемся. Не в худшую и не в лучшую сторону. Просто становимся самими собой. Со своими собственными желаниями, мечтами и правилами…

(Лада, месяц златополя, 12 день красных звезд).

— Госпожа, вы почему еще не готовы? Коронация через два часа!

Эта фраза, с одной единственной разницей — во времени, преследовала Ладу с самого утра. Кто ей ее только не говорил! И слуги, и дети, и служители храма, и Кори с Мизу, и даже Император… Даже он заявился, чтобы напомнить о приближающемся торжестве! И чаю выпил. С ней. Просто потому, что она попросила. Просто потому, что это совсем просто. Выпить чаю. И рассказать что-то веселое! Забавное! Отвлечь от тягостных мыслей…

Но ей было все равно. И ничего не хотелось. Хотя нет, не так. Ей не хотелось быть Императрицей. Ни капельки. Но как объяснить это всем остальным? Как донести до тех, кто считает это все высшей милостью, что ей это не нужно? Совсем. Потому что она — не Владычица. И никогда не сможет стать ею. Настоящей.

Что Лада всего лишь — бывшая человеческая княженка, причем не самого знатного рода? Что она — родилась человеком и человеком умрет? Что ее никогда не примут здесь в этой могущественной и почти всесильной роли?

— Сейчас. Еще минуточку и я буду одеваться…

На кровати лежало платье. Не кимоно. Хоть это запомнили. Не попытались навязать свою культуру и традиции на коронации. Потому что поняли — бесполезно. Да еще ее муж наверняка выразил свое великое повеление…

А на свадьбе все было иначе…

Она помнила. Все. До мельчайших деталей. Пурпурное кимоно. Золото украшений. И собственные слезы, когда она смотрела в зеркало, где отражалась не ОНА. А еще то жуткое чувство одиночества… Которое сковывало сердце сейчас.

Лада не хотела быть одинокой. Совсем. Да и кому оно нужно и необходимо — это одиночество? Грустное и безысходное…

Она хотела счастья. Обыкновенного и простого. Семью. Теплый и уютный дом. Не дворец… А просто деревянный домик, где в саду растет малина с яблонями и сливами. Где в колодце спит сном прозрачная вода. Где под крышей ласточки свили свое гнездо. На счастье.

И где тропинки утоптаны босыми ногами детей. Где по вечерам при свете фонарей и свечей читаются сказки. Которые рассказывала ей когда-то Няня. И мама.

А ее не понимали. Или просто все настолько были охвачены этой коронацией, что не могли? Ведь китсуне так трудно понять человека! Наоборот — тоже сложно. Но не так. Особенно, когда не остается выбора. Когда тебя ставят перед фактом. Перед чужой жизнью. Заставляют вновь надеть маску. Неприятную и чужую. Только в этот раз не будет Кои… Будет только Императрица Лада. Человек.

Не княженка, а Владычица целой огромной Империи. Где выше нее только ее муж. Где ее слово — закон. Такой же как и его.

И Яш куда-то пропал… В сад? Или просто гуляет по коридорам дворца?

Взгляд вновь упал на платье. Лавандовое. Но с узором из хризантем. Золотых. Как и тогда. А украшений совсем нет… Только цветные ленты. Странно… приятно. Но не греет эта красота ее. Просто потому, что она не для нее.

Ах, где же, где ее хлопковый сарафан? Куда запропастилась свобода? Почему больше не навещает ее Северный ветер? Словно дорогу к ней забыл…

— Госпожа, ну что вы как маленькая?

Кори. Вся в заботах. Вся в делах. Необходимых. Километровых.

Но это не мешает ей приглядывать за своей сестрой. Названной. Любимой и оберегаемой… Которая понимает ее с полуслова! И с которой так приятно гулять по городу и говорить о всяких пустяках!

Только Лада понимала, что всего этого уже не будет. Совсем. Потому что измениться все. И она тоже…

Ах, если бы этого не было! Если бы ей не надо было надевать на голову золотой венец!

— Давайте-давайте! Переодевайтесь… А я вам помогу….

Не получилось… Жаль.

— Сейчас мы вам заплетем косы… Две или одну? Нет, лучше две. И короной уложить!

Ей нравится эта суета. Она наслаждается ей. Счастье в глазах так и сияет, так и плещется. Так же как и когда-то в Праздник Костров…

Тогда почему Ладе так больно? И не от раны… Которой и нет уже. Только память осталась. Но и она вскоре подернется белесой дымкой, а потом сотрется.

У нее счастья нет. А у других — есть. У Мизу. У Кори. У Хикару. У всех других. А она… забыла о том, что такое счастье. Хотя недавно знала его. Всего пару дней назад.

— Какая вы красивая… Конечно, не китсуне, но для человека очень даже ничего! Что скажите?

А в зеркале, в том самом зеркале, отражается княженка Лада. Да только не она это. Снова. Потому что у нее не может быть таких обреченных глаз. Такого смирения во взоре. Не она это. Чужая.

Когда она вновь потеряла себя? Да так, что и не заметила? Когда на лице появилась эта маска?

Нет ответа. И не может быть. Она снова затерялась в своем собственном сердце.

Эта Лада — красива. Насколько вообще может быть красив человек, но это все искусственное. Чуждое.

А сама она похожа на послушную, безвольную куклу в которую так любят играть дети. У которой к рукам и ногам привязаны тонкие нити из конского волоса. Дерни — и она подчиниться желанию мастера и хозяина. Станцует. Упадет. И снова встанет. И никого не будет волновать, что кукла плачет. Ведь она не живая… Игрушка.

— Кори… Ты не поищешь Яша? Он куда-то делся…

Одиночество в шумном дворце… Как это иногда необходимо. Мгновенья тишины. Благословенные и желанные.

— Конечно!

Лада завидовала юной китсуне. Совсем чуть-чуть. Потому что сил уже не осталось. Как и гордости.

С зеркальной глади на нее вновь смотрит ЧУЖАЯ… Ее… ЕЕ лавандовыми глазами.