что его надо найти, а она пытается его успокоить, гладит по плечу и сосредоточенно морщится.

«Прекрати! Больно! Больно!» — слышится через секунду ее крик, и искаженное мучительной гримасой лицо исчезает. Он думал о Кэпе, и она нечаянно забрала его эмоции…

Дэш резко вынырнул из череды обрывочных воспоминаний, открыл глаза и наткнулся на внимательный взгляд Фиби. Они сидели на причале совсем близко друг к другу. Фиби держала руку на его груди: на лице — сосредоточенность, губы — приоткрыты, длинные ресницы подрагивают, а ее тепло проникает сквозь рубашку. Она сидела так близко, что он ощутил ее дыхание на щеке.

Он вскочил и отошел, уселся на нижнюю ступеньку причальной лестницы. Фиби адресовала ему насмешливый взгляд и откинулась назад на локтях, подставив солнцу лицо.

Дэш отвернулся от озера и уставился на лес. Надо было делать это в доме — привлечь Фиби к экспериментам с памятью не рядом с водой. Сейчас, на фоне неприятных воспоминаний, вернулся и страх глубины. Под ногами пугающая бездна, только и ждет, что он шагнет ей навстречу. Он глубоко вдохнул и выдохнул, сосредоточившись на шумных разговорах казарок и шелесте крон. Солнечное осеннее утро казалось абсурдом после прыжка в кровавую мешанину потерянного дня. Как он вообще умудрился выкарабкаться? После такой кровопотери! Может быть, он все же не сумел, а умер под лунным небом на холодных досках и попал в какое-нибудь нетипичное инферно с прекрасными русалками?

Дэш поежился, инспектируя связь с реальностью. Да, слабость все еще не прошла, рана на плече болит, кожа ощущает тепло солнца, угрызения совести за то, что подводит мать, все еще донимают, а разлегшаяся перед глазами девушка пробуждает желания, которые мертвецам чувствовать не положено.

Спустя минуту Фиби ехидно поинтересовалась:

— Так и не вспомнил, куда дел ружье?

— Боюсь, что нет, — пробурчал Дэш, разглядывая ее ярко-медовые волосы. Они пышной волной струились вдоль плеч и, опускаясь на причал, блестели в свете солнца. Он бы поклялся, что она расчесалась, и, чтобы мысли опять не ушли не в том направлении, уставился на бурые пятна на деревянных досках. Надо бы пройтись шлифмашинкой. — Я был уверен, что сработает. Ты ведь возвращаешь воспоминания.

— Я не могу вернуть те, которые не забирала. Я же говорила.

— А ты не видела, что я сделал с ружьем?

— Я не следила. — Она раздраженно дернула плечом, и волосы заплясали, переливаясь на солнце. — Не люблю оружие.

Дэш мрачно размышлял о последствиях: например, брошенное оружие находит какой-нибудь псих, убивает соседа, а обвиняют Дэша, или на ружье натыкается ребенок.

— Что мы делали целые сутки?

Фиби недовольно повела плечом.

— Ты почти все время спал. Потом закопал вонючку. Потом опять спал. Потом пилил дерево. Я чуть не умерла со скуки.

Фиби потянулась, футболка задралась почти до неприличия, и Дэш засмотрелся на длинные ноги и упругие бедра.

— А куда-нибудь еще я ходил? Кроме возни с вонючкой? — прокашлялся он.

— Без меня вряд ли. Ты совсем слабый был. Но может куда-нибудь и ходил, пока я добывала нам еды, не знаю.

Она его еще и кормила? Дэш смутился от неловкости, а потом покопался в памяти. Пусто.

— Ты обещала рассказать, что случилось с Селзниками.

Она изящно перевернулась на живот, привстала на локтях и укоризненно заметила, склонив голову набок:

— Ты обещал записать мои сказки.

— Значит, прямо сейчас и запишем.

Фиби хотела, чтобы он напечатал сказки на машинке. Дэш объяснял, что быстрее и проще будет записать ручкой, но Фиби настояла. С причала она уходить не хотела, поэтому Дэш принес машинку и прилагающуюся к ней сумку и занялся подготовкой: снял верхнюю крышку, аккуратно протер пыль с механизма печати и каретки; загрузил лист бумаги; проверил настройку отступов и интервалов; закрыл крышку и нажал на левый край машинки, чтобы опустить печатную головку. Фиби подскочила и села ближе. Она наблюдала за процессом с благоговением, наклоняясь, чтобы рассмотреть детали, маячила светлыми волосами, а еще подпрыгивала от нетерпения, то и дело нежно касаясь клавиш. Печатная машинка явно вызывала у нее восторг.

Сказки она рассказывала с увлечением, хотя иногда путано и сбивчиво, не могла усидеть на месте и кружилась вокруг Дэша, пока он стучал по клавишам и удивлялся, откуда в Фиби такое умение — складывать истории. Не просто читать с листа, а придумывать самой. Казарки вставляли свои «кра-кра» и хлопки крыльями, лес шумел кронами и птичьими трелями, а Энори мурлыкала рядом, развалившись на солнышке и не обращая внимания на Фиби, которая скакала кругами, изображая своих персонажей. Она рассказывала про духов озера и леса, древесных нимф и призраков.

— Но потом ведьма прогнала всех духов, — закончила Фиби очередную сказку.

— Почему ведьма? — уточнил Дэш, заправляя новый лист бумаги. — Духов изгоняют экзорцисты.

Фиби замахала на него руками.

— Ты все время говоришь слова, которых нет. Про ведьм я точно знаю. Они существуют, мне мама рассказывала.

— И что она рассказывала про ведьм?

— У меня есть про них сказка, — заявила Фиби и начала новую историю, настолько эмоциональную, что, шумно изображая появление ведьмы в лесу, разбудила Энори, дремавшую на солнце. Кошка недовольно огрызнулась и свернулась клубочком спиной к шуму.

Дэш, выслушав об умении ведьм изгонять духов и наделять предметы волшебством, уточнил:

— Как думаешь, а можно поговорить с твоей мамой? Где она?

— Не знаю. — Фиби резко погрустнела и уселась на причал. — Я долго ждала, но она перестала приплывать.

Дэш решил не говорить, что ее, скорее всего, давно убили. Хотя кто знает, как принято у русалок: может, они не присматривают за детьми до совершеннолетия, а просто уплывают по своим делам.

— Вспомни, пожалуйста, что еще она говорила о ведьмах. Называла какие-то имена или места?

— А ты разве ничего не знаешь? — удивилась Фиби.

— Нет. А должен? — теперь удивился Дэш, и она недоуменно пожала плечами. — Может быть, мама что-нибудь говорила тебе про кольцо?

Фиби недовольно надула губы и вскочила.

— Ты скучный. Энори, пойдем.

— Подожди! Хотя бы про кольцо скажи. Где такие найти?

— Я не знаю! Может быть в ее письмах что-то есть.

— Письма! Точно. Можно мне почитать?

Фиби уставилась на него со злостью и дернулась, будто собираясь столкнуть его в воду, чтобы он наконец утонул и перестал мучить глупыми расспросами. Дэш уже и сам понимал, что перегибает палку, вороша болезненное прошлое, но ведь ответы были где-то рядом, и он не хотел их упускать.

На берегу метрах в трехстах среди деревьев что-то блеснуло, будто свет отразился от чего-то гладкого. Кто-то кипятит воду в котелке? Наблюдает за