— Взвесьте перспективы, Вероника.

— Ситуация в Мексиканском заливе обостряется. У меня совещание с советом директоров через пару минут, и перспектива рассказывать им об Институте мира, честно говоря, пугает.

— Вы даже на секунду не допускаете, что можете ошибаться?

— В чем? В том, что русалкам плевать на человеческую жизнь? Каждую неделю мне поступают отчеты о гибели людей от их проделок. Знаешь, сколько человек погибло на прошлой неделе в Мексиканском заливе? Тридцать восемь! В том числе один ребенок. Рыбак утопил свой катер вместе с семилетним сыном. Его безутешной матери ты тоже расскажешь об Институте мира? Охотницы не справляются. У нас проблема, Дэшфорд — каждый второй амулет перестает работать. И мне нужно решение, а не глупые сказки!

— Я предлагаю вам решение. Договориться с русалками. Что, если я скажу, что смогу это сделать, но мне нужно время и полномочия от вашего имени.

— Даже так? — холодно уточнила Вероника.

— Русалки могут быть полезнее, если их не убивать.

Вероника вздохнула, помолчала немного.

— С одной стороны, я тебя понимаю, правда. Но ты предлагаешь утопию. С русалками невозможно договориться. Это все равно что договариваться с тараканами.

— Вы ошибаетесь. Вы просто никогда не пытались.

Вероника громко фыркнула в трубку.

— В том-то и дело, что пытались. Но пять лет назад я распустила своих ученых, ведь они ничего не добились. Послушай, мне нужна твоя помощь как медиума сейчас, здесь, в Нью-Йорке. Я хочу показать твою силу акционерам. Если родился ты, значит, с магией все в порядке.

— Сомневаюсь. Я соберу доказательства своей теории. Выдайте мне полномочия.

— Я боюсь за тебя, Дэшфорд. Если ты погибнешь в погоне за своими галлюцинациями, поверь, мы все будем расстроены. Особенно я.

— Мне нужно разрешение держать при себе одну живую русалку и… — он помедлил, не до конца уверенный в том, что его правильно поймут, — …разрешение на свободный проезд с ней по континенту.

— Боже, Дэшфорд! Тебе стоит снять розовые очки и пустить свою энергию в продолжение рода!.. О, прости, меня уже ждут. Приезжай ко мне, как сможешь.

Вероника оборвала звонок.

— Дьявол! Стерва! Сука! Пошла ты!.. Я тебе племенной жеребец, что ли?

Злой Дэш вернулся к дому и остановился на веранде, рассматривая лес. Никакого движения, но неприятное предчувствие не отпускало. Он мрачно обдумал вариант сесть в машину прямо сейчас и свалить. В конце концов Фиби выживала одна девять лет и дальше сможет, он не обязан за ней присматривать. Ну свалит он, а потом что? Продолжать убивать русалок, зная, что с ними можно договориться? Вероника никогда не даст добро, потому что в торгах между людьми и русалками у последних уже нет козырей. Никто ради них добычу нефти не остановит. Его теория никому не интересна, всем плевать. А Фиби… Другой Охотник приедет на озеро и убьет ее, например его сестра. Она-то уж точно колебаться не станет. Был бы он Эштон, уже бы ехал после удачной охоты по хайвэю в сторону Мексиканского залива.

Дьявол, колебания не приведут ни к чему хорошему! Если он так и не убьет русалку, хуже будет только матери.

Из-за дома, со стороны причала, донесся стук клавиш. Видимо, Фиби развлекалась с машинкой. Дэш усмехнулся. Неугомонная натура, все-то ей интересно. Как бы постичь загадочную русалку? Наверняка мир, увиденный ее глазами, превратится в очаровательное место, полное чарующих тайн, которые не хочется разгадывать, потому что они созданы не для этого, они созданы, чтобы жить и наслаждаться.

Змея, свернувшись колечком, грелась на робко выглянувшем солнце. Дэш обошел ее, свернул за угол и наткнулся на лежащую поперек веранды Энори. Хоть она и была в два раза меньше матери, все равно уже тянула на звание здоровущей кошки. Дэш аккуратно переступил через ее лапы, и Энори проводила его внимательно-равнодушным взглядом.

Фиби сидела на полу, поставив перед собой машинку, и медленно печатала, водя пальцами по клавишам в поисках нужной буквы. Дэш сел напротив, заглянул ей в лицо. Фиби улыбалась, на щеках проступили ямочки, губы подрагивали, нашептывая слова. Дэшу хотелось заглянуть еще глубже и понять, о чем она думает. Опущенные ресницы скрывали ответы.

Фиби напечатала еще две буквы, победно выпрямилась и сообщила:

— Я дописала сказку.

«А я распоследний мудак, Фиби, — подумал Дэш, глядя ей в глаза. — Я обманывал тебя, когда говорил, что могу помочь, когда просил слушаться. Я думал, что в этом есть какой-то смысл. Но его нет».

— Здорово, — сказал он вслух.

— Давай проведаем семейство лебедей? Тут недалеко запруда, они там живут. Лебедята такие уродливые! И драчливые! Не понимаю, как они вырастают в таких красивых птиц. Сходим?

— Можно.

Фиби приподняла брови. Видимо, ей не понравился тон Дэша — слишком вялый, хотя он старался ответить бодро. Обычно он притворялся хорошо, но рядом с Фиби притворство казалось бессмысленным, как скрипка без струн.

— З-з-з… — Она поводила пальцем над клавишами и резко нажала нужную. — А-а, н-н, у-у, д-д, а-а. За-ну-да, — в конце концов получилось у нее. Она лукаво глянула из-за пряди волос. — Это ты.

— Прости, — усмехнулся Дэш. — Сдаюсь, я Энори не конкурент.

Она внимательно изучила его лицо и протянула руку, чтобы дотронуться. Дэш резко отстранился.

— Не стоит тебе копаться в этом мусоре, Фиби. Рядом же нет Генри.

Или кого-то другого, кого можно использовать как сосуд и слить ему негатив.

Она прикрыла глаза и понимающе улыбнулась. Он вздохнул. Фиби пахла лесными травами, водой и зноем, словно сама природа пришла посидеть с ним на веранде.

— Ты пропитан сомнениями. Ты одно большое сомнение, — веско сообщила она. — Не представляю, как можно так жить. Давай я уберу…

— Нет, не надо. Это мои сомнения, и они мне нужны.

Фиби укоризненно покачала головой.

— Ты злишься. Я тоже раньше много злилась. Когда папы и братьев не стало, когда мама перестала приплывать. Но потом поняла, что это неважно, ведь у меня есть все это. — Она подскочила, распахнула руки, будто желая обнять весь мир, добежала до лестницы и покружилась, задрав руки, будто теперь хотела обнять еще и солнце, а потом стремительно спустилась и еще покружилась на самом краю причала.

Дэш пошел за ней, снова высматривая в лесу посторонних. Может, приказать ей сидеть в доме? Но если виновата стекляшка на берегу, то это уже паранойя.

— И я есть! — довольно закончила Фиби, плюхнулась на край и поболтала ногами в воздухе. — Разве это не самое важное?

— И еще люди. И не все желают тебе добра, — добавил Дэш, застыв рядом. Он пытался наблюдать за