Тварь была слишком настоящей, чтобы сказать себе, что это лишь пьяный бред обезумевшего рассудка.

Художник в ужасе отпрянул. Но спутник, стоявший позади, удержал от падения.

— Не бойся, демон не может выйти за пределы символа!

Из пасти чудовища раздалось шипение, сквозь которое можно было различить человеческую речь. Всего четыре ясно произнесённых слова, обращённых к смертельно перепуганному художнику:

«Я — твой ангел-хранитель…»

Затем монстр так же стремительно свернулся на полу, превратившись в огромный сгусток темноты.

Ольге показалось, что даже у неё волосы встали дыбом. Она ошеломлённо возвращалась в реальность, теряя привкус иного мира:

— Я не поняла: при чём здесь «ангел-хранитель»?

София ответила сразу, будто фраза была давно готова и обдумана вдоль и поперёк:

— Ангел-хранитель является в том облике, каким мы его ожидаем увидеть.

Ольга попыталась представить внутренний мир знаменитого художника, но София прервала её мысли:

— Все считают, что ангел-хранитель оберегает людей, но, возможно, он охраняет реальность от людского вмешательства. Наши мысли опаснее кувалды.

— Что случилось потом? — спросила Ольга.

— Руди Гигер выпустил альбом рисунков «Некрономикон», где анатомически точно изобразил монстра. После этого стал знаменитым. Потом режиссёр Ридли Скотт, которого потряс этот альбом, заказал ему эскизы к новому фантастическому фильму. На экраны вышел «Чужой», и мировая слава пришла к обоим.

— Получается, что у художника жизнь сложилась неплохо, а у музыканта, наоборот, возникли проблемы?

— Да-да. Ольга, ты — молодец. Подсказала интересную мысль.

София наморщила лоб, быстро летая по экрану планшетника пальцами. Задумалась. Принялась что-то читать, шевеля губами. Повела спиной, словно рядом кто-то наседал, заглядывая через плечо. Наконец подняла взгляд:

— Ага. До 1995 года статистика происшествий вокруг озера распределялась с перевесом в неблагополучную сторону. Но с 1995 года наступил «золотой век», который закончился ровно две недели тому назад. Сейчас — опять всплеск нелепых несчастных случаев.

— Что случилось две недели назад?

— Откуда я знаю?

Ольга внимательно смотрела на рыжие волосы Софии, которые в солнечных лучах стали почти белыми, и вспомнила фотографию Мэри. Они чем-то похожи.

Далеко на берегу вновь показались руины замка. Там по тропинкам, проложенным среди развалин, бродили туристы. Солнце било в глаза, и их силуэты казались нечёткими, как у оживших призраков. Яхта уже развернулась и возвращалась к причалу.

«Он придумал играть в приведения», — вспомнился рассказ Эдварда.

— Барон Вальмонт сказал, что две недели назад во многих загадочных местах планеты начались проблемы, — перебил ее мысли Максим. — Если мы узнаем, что произошло здесь совсем недавно, возможно, будет легче разобраться со всеобщим «гладом, мором» и прочими землетрясениями.

Ольга задумалась. Да! В мире творилось безумие. Террористы всех мастей без разбору взрывали себя и окружающих. Религиозные войны в двадцать первом веке?! Наводнения в России, Италии, Франции, вирусные инфекции в Африке и Азии. Цунами в Тихом океане грозили смыть Японию. Землетрясения, оживающие вулканы. Но, возможно, источник неприятностей кроется в чертовщине, творящейся в ключевых точках Земли. Например, здесь, на Лох-Нессе.

Мысли Ольги метались по лабиринтам мозга. Она вспомнила, что совсем недавно слышала ещё что-то про «две недели». Вчера? За ужином? Мысль ускользала. Память вела себя странно. В голову лезла рецептура крепких коктейлей Эдварда. «Интересно, что будет, если виски смешать с русской водкой», — она поняла, что беседует сама с собой.

Что-то творилось с её разумом, который пытался «отделить зёрна от плевел». В висках бил барабан пульса. «Мир рушится. Тот, кто охранял реальность, ушёл. Или уснул. И мысли людей принялись разрушать её. Даже добрые мысли…»

Ольга это хорошо знала. Она уже давно не желала своим близким ничего хорошего, поскольку обычно все её благие намерения оборачивались для тех откровенным злом. Последний раз, когда она пожелала своему племяннику-размазне стать настоящим мужчиной, тот попал в тюрьму. И теперь он действительно крутой мужик.

Набежавший порыв холодного ветра заставил Ольгу тревожно оглядеться по сторонам. Словно из вод озера вот-вот могло появиться чудовище. Несколько крохотных рыбок выпрыгнули из воды. Чуть подальше что-то громко булькнуло, и на поверхности появился разбегающийся круг, будто от падения большого камня. Там резвилась более крупная рыба.

Она очнулась от задумчивости, когда яхта вновь пришвартовалась к знакомой пристани. Они тепло попрощались с Антонио, который остался стоять на палубе, худой и весёлый, всем своим видом гарантирующий, что он реально существует, даже если всё остальное — лишь видимость.

Ужин без вина — суровая епитимья. Но Ольга решила не пить ни капли, поскольку была уверена, что сегодня вечером ей понадобится совершенно трезвая голова. Эдвард, похожий на Деда Мороза, снявшего шубу и побрившего бороду, шумно приветствовал гостей.

Столовая, отделанная резным дубом, сегодня вечером смотрелась не так мрачно. По случаю хорошей погоды камин не горел, а лучи заходящего солнца с любопытством изучали гостей.

Отсутствие шума дождевых капель требовало заполнить тишину, возможно, поэтому Эдвард завёл старый патефон с пластинкой 50-х годов. Незнакомая певица жеманным голосом пыталась убедить всех, что она счастлива как никогда. Стол украшал охотничий сервиз, где два угрюмых егеря-подсвечника целились из ружей в гостей, а их собаки подглядывали в тарелки с закуской.

— Я голоден как волк! — воскликнул Андрей, входя в зал.

— Это и ежу понятно, — подхватил Максим, приветствуя приятеля и указывая на свободное место рядом с собой. Когда тот подошёл, Максим подставил руку с раскрытой ладонью, и Андрей хлопнул по ней.

— У семи нянек дитя без глазу, — по-своему поддержала беседу Ольга, которая тоже чувствовала желание плотно поесть.

Судя по обилию блюд и выпивки, Эдвард был настойчив в своем неуёмном гостеприимстве. Сегодня он предлагал томлённого в печи барашка, и Ольга вновь вспомнила о тоскующем Ральфе. Пёс обожал бараньи рёбрышки. Может, попросить хозяина собрать кости и отослать их курьерской почтой на далёкий тропический остров? С пахнущей её руками записочкой «От любящей мамы».

Она прикрыла глаза ладонью, словно от лучей закатного солнца. На самом деле, боялась своих повлажневших глаз. Когда поняла, что приступ сентиментальности миновал, поднесла стакан с водой к губам и сделала несколько поспешных глотков. Подумала, что во всём мире только Вадим знает о её способности расплакаться. Остальным такое вряд ли могло прийти в голову.

Во время вкусного ужина люди невнимательны и часто не замечают того, что не является едой. Но к Ольге это сегодня не относилось, она чувствовала себя мисс Марпл и рвалась приступить к расследованию.