Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нам повезло, что у нас вообще есть ископаемые. Это редкостная удача, что, перед тем как разложиться, кости, раковины и другие твердые части организмов могут изредка оставлять отпечаток, впоследствии служащий литейной формой, которая придает твердеющей горной породе облик монумента, увековечивающего память о животном. Мы не знаем, какова доля животных, окаменевших после своей смерти (лично я почел бы за большую честь стать окаменелостью), но, несомненно, доля эта крайне мала. Однако, как бы ничтожна она ни была, есть вещи, которых любой палеонтолог вправе ожидать от палеонтологической летописи с полной уверенностью. Например, если мы обнаружим человеческие останки, которые окаменели прежде, чем должны были возникнуть первые млекопитающие, то будем чрезвычайно удивлены! Если один-единственный череп млекопитающего будет найден в горной породе возрастом 500 млн лет, вся современная теория эволюции потерпит полный крах. Кстати говоря, одного этого достаточно, чтобы опровергнуть распространяемый креационистами и сочувствующими им журналистами ложный слух, будто вся эволюционная теория представляет собой “нефальсифицируемую” тавтологию. Забавно, однако, что при этом креационистов приводят в восторг фальшивые человеческие следы, вырезанные в годы Великой депрессии в техасской скале — ровеснице динозавров, чтобы заманивать туристов.
Как бы то ни было, если взять подлинные ископаемые останки и расположить их в ряд по возрасту, то в соответствии с теорией эволюции мы вправе ожидать, что последовательность получится упорядоченной, а отнюдь не сумбурной. И, чтобы не уходить далеко от темы, добавлю, что приверженцы различных версий эволюционной теории, например “градуалисты” и “пунктуалисты”, будут представлять себе эту последовательность несколько по-разному. Проверить, кто тут прав, можно, только если мы владеем каким-либо способом датировать ископаемые или хотя бы просто установить ту очередность, в которой они откладывались. Проблема датировки ископаемых и способы ее решения требуют краткого отступления — первого из нескольких отступлений этой главы, за которые я прошу у читателя прощения. Они совершенно необходимы для разъяснения моей основной мысли.
Распределять ископаемые останки в той очередности, в которой они откладывались, люди умеют уже давно. Ключевое слово здесь — “откладывались”. Очевидно, что новые ископаемые откладывались поверх старых, а не под ними и, следовательно, залегают выше в осадочных пластах. Порой вулканическая активность может перевернуть скальную породу вверх тормашками, и тогда, разумеется, порядок нахождения ископаемых останков, если копать вглубь, изменится с точностью до наоборот; но это достаточно редкое явление, которое сразу же бросается в глаза. И хотя мы вряд ли обнаружим полную палеонтологическую летопись, копая горную породу в одном и том же месте, неплохую картину можно составить по кускам из частично перекрывающихся по возрасту пластов, раскопанных в разных местностях (о “раскапывании” я говорю для наглядности; на самом деле палеонтологи редко когда в буквальном смысле слова роют сквозь напластования — обычно они обнаруживают ископаемые останки в открытых эрозией слоях на разной высоте в скалах). Значительно раньше, чем научиться определять реальный возраст ископаемых, исчисляемый миллионами лет, палеонтологи разработали надежную схему последовательности геологических эпох и доподлинно знали, какая эпоха была раньше, а какая позже. Некоторые ракушки являются настолько надежными показателями возраста горных пород, что вовсю используются геологами в качестве индикаторов при разведке нефти. Тем не менее сами по себе они могут рассказать только об относительном, но никак не об абсолютном возрасте пласта.
Теперь благодаря недавним достижениям физики мы располагаем и такими методами, которые позволяют определить абсолютный (то есть в миллионах лет) возраст как горных пород, так и заключенных в них ископаемых. Эти методы основываются на том, что некоторые радиоактивные элементы распадаются с неизменной скоростью, и эта скорость в точности нам известна. Это как если бы на наше счастье в каждую скалу был вмурован секундомер. Такие секундомеры начинают отсчет времени в момент формирования данной горной породы. Все, что нужно палеонтологам, — это только выкопать их и посмотреть время на циферблате. Различные “геологические секундомеры”, в основе устройства которых лежит радиоактивный распад, бегут с разной скоростью. Так, стрелка радиоуглеродного секундомера вертится столь бешено, что через какие-нибудь несколько тысяч лет его пружина совершенно ослабевает, и полагаться на его показания становится более невозможно. Этот секундомер полезен при датировке органического материала на той временнóй шкале, с которой имеют дело археология и история, — сотни, самое большее тысячи лет, — но для эволюционной шкалы времен, где счет идет на миллионы лет, он совершенно непригоден.
Для эволюционной временнóй шкалы подходят другие типы часов — например, калий-аргоновые часы. Они идут настолько медленно, что археологам и историкам от них нет никакого прока. Нельзя с помощью обычной часовой стрелки засечь время, за которое спортсмен пробежит стометровку. А вот для такого грандиозного марафона, каким является эволюция, калий-аргоновые часы — это именно то, что нужно. Есть и другие разновидности радиоактивных часов: рубидий-стронциевые, уран-свинцовые, — и у каждой из них “завода” хватает на свой, только для нее характерный срок. Итак, из этого моего отступления следует, что, имея перед собой некое ископаемое, палеонтолог обычно знает, в какой точке абсолютной шкалы времен с масштабом в миллионы лет жило данное животное. Напоминаю, что мы вообще ввязались в этот разговор о датировке и хронологии только потому, что нас интересует то, чего должны ожидать от геологической летописи приверженцы различных вариантов эволюционной теории — пунктуалисты, градуалисты и т. д. Пришло наконец время обсудить и сами эти ожидания.
Для начала давайте представим себе, что было бы, если бы природа оказалась невероятно милостива к палеонтологам (или, наоборот, немилостива, учитывая, сколько лишней работы пришлось бы им проделать) и сохранила в ископаемом виде всех животных, которые только когда-либо существовали. Если бы в самом деле можно было взглянуть на столь полную последовательность ископаемых, аккуратно выстроенную в хронологическом порядке, то что мы в соответствии со своими эволюционными представлениями ожидали бы увидеть? Ну, если мы такие карикатурные “градуалисты”, каких я изобразил в своей метафоре про израильтян, тогда мы долж ны рассчитывать на то, что расположенные в хронологическом порядке цепочки окаменелостей будут демонстрировать плавные эволюционные изменения, происходившие с неизменной скоростью. Это означает, что если у нас есть три ископаемых, A, B и C, причем A является предком B, а B — предком C, то форма B будет по всем показателям промежуточной между A и C. Например, если у A ноги длиной 20 дюймов, а у C — 40 дюймов, то у B значение длины ног будет находиться где-то между этими двумя числами и будет тем больше, чем большее время разделяло организмы A и B.
Если доводить эту карикатуру на градуализм до логического завершения, то можно — точно так же, как мы вычислили среднюю скорость израильтян, оказавшуюся равной 24 ярдам в сутки, — рассчитать и среднюю скорость удлинения ног в ряду поколений, ведущем от A к. Скажем, зная, что организм A жил на 20 млн лет раньше, чем организм C (чтобы хоть как-то привязать эти рассуждения к реальности, упомяну о том, что Hyracotherium — самый древний из известных представителей семейства лошадиных — жил около 50 млн лет назад и был размером с терьера), мы имеем эволюционную скорость роста ног, равную 20 ного-дюймам за 20 млн лет, что соответствует одной миллионной дюйма в год. Таким образом, наш гротескный градуалист должен считать, что из поколения в поколение ноги неуклонно увеличивались в длину с ничтожно малой скоростью, составляющей примерно четыре миллионных доли дюйма за поколение (это если исходить из допущения, что промежуток между поколениями составлял, как и у лошадей, около четырех лет). Также карикатурный градуалист должен верить и в то, что на протяжении всех этих миллионов поколений те особи, чьи ноги были на четыре миллионных части дюйма длиннее среднего, обладали преимуществом перед особями с ногами среднего размера. Предполагать такое — то же самое, что предполагать, будто израильтяне каждый день перемещались по пустыне на 24 дюйма.