суда с высокими, отчаянно дымившими трубами. Пахло угольной копотью. От торжественной встречи клиперов на пристани остались кое-где клочки бумаги и втоптанные в грязь цветы. Уборщики в фартуках подметали пристань. Моросил дождик и было холодно. С кораблей шли моряки в плащах и клеенчатых штормовках.

Егор долго бродил тут, надеясь найти русский парусник, спрашивал о нем моряков, но те только руками разводили, ничего не зная. И тут Егор вспомнил, что по времени года русских кораблей здесь быть не должно. Ведь на дворе стоял апрель. Белое море и Северная Двина скованы льдом. Дома весна еще только начиналась! Русские суда можно было в лучшем случае ожидать в конце мая, июне, и то, если ледоход будет ранний. Стало быть, Егору придется месяца два провести в Англии…

Он затосковал…

Делать нечего. Придется искать работу в порту. Быть может, удастся устроиться грузчиком… Надежды на скорое возвращение рухнули.

Опустив голову, Егор тихо брел по узенькой портовой улочке. И тут совершенно неожиданно увидел норвежца Янсена. Крепкий, коренастый и бодрый, он шел ему навстречу с матросским сундучком в руке.

— Хэлло, Пойндексер! — окликнул Янсен. — Ты чего тут бродишь, опустив голову? Чего потерял?

Егор обрадовался встрече.

— Да вот… ходил искал парусник из России, — ответил он. — И вспомнил, что рано… Лед стоит на море Студеном…

— Это верно. Там лед еще не вышел, — согласился Янсен. — А тебе, видно, домой хочется?

— Еще как хочется! — вздохнул Егор.

— Где ты ночевал?

— В ночлежном доме.

— Идем со мной на шхуну.

— На какую шхуну? — полюбопытствовал Егор.

— Норвежская шхуна «Тира» позавчера пришла из Бергена. Я попробую договориться с капитаном Роллоном, чтобы он взял и тебя.

— Куда взять? — с живостью спросил Егор.

— В Норвегию. Куда же еще? Оттуда тебе легче будет попасть в Россию. К нам русские корабли ходят чаще. В Лондоне тебе придется ждать полгода, а может, и больше. А у нас ты поживешь с месячишко и уйдешь с первым судном, русским или норвежским, тебе ведь все равно. Лишь бы домой попасть.

— Ой, Янсен, как это ловко ты придумал! — Егор прямо-таки засветился весь от радости. — Ты, значит, ушел с клипера?

— Ушел. Немного подзаработал, чего ж еще? Я тоже не был дома почти два года. Болтаюсь черт знает где… Жена уж верно про меня забыла… Тебе в ночлежку не надо заходить?

— За койку я заплатил вперед, вещи с собой в этом узелке.

— Надо тебе завести сундучок. Что ты, как баба, с узелком таскаешься?

— Да вот, не завел себе сундучка…

— Ну ничего. В Бергене я тебе дам хороший сундучок. У меня дома есть. Идем на шхуну!

— Идем!

Пока они шли, Янсен продолжал разговор по-английски.

— А тот, Кэв, что ли? Ну, Майкл… Он — англичанин? Ты ведь с ним дружил. Он остался на клипере?

— Он собирается плыть в Австралию с капитаном Кингом, — ответил Егор. — Хороший мужик. Жаль было с ним расставаться. Добрый…

— Только страховидный… Нос у него этакой блямбой!

— Нос — это не важно. Человек хороший.

— Пойдем поживей. Вон, видишь, у стенки стоит наша «Тира»?

— А что значит — «Тира»?

— Судовладелец назвал шхуну именем своей дочери.

— А-а…

Шхуна «Тира» была невелика, оснастку имела гафельную[111]. Ее округлые деревянные бока были хорошо просмолены, на палубе со скучающим видом расхаживал вахтенный. Егор и Янсен спустились в каюту капитана.

Там у столика сидел широкоплечий светловолосый мужчина в толстом шерстяном свитере. Он курил трубку с длинным прямым чубуком.

— Я вернулся, господин Роллон, — сказал Янсен.

Господин Роллон вынул трубку изо рта, выпустил струйку дыма и только тогда ответил:

— Вижу.

— Я ходил за сундучком. Теперь больше ничто не связывает меня с Лондоном.

— Тоже вижу.

— Пришел я не один…

— И это вижу.

— Я привел русского парня. Он — архангельский матрос.

— Матрос? О!..

Капитан опять сунул трубку в рот и потянул ее, от чего на щеках его образовались углубления. Он вынул трубку изо рта, углубления расправились, и дым заструился вверх, к закопченному потолку.

— Он хочет домой, — продолжал Янсен. — Из Норвегии в Архангельск попасть легче, чем из Лондона.

— Вижу, что хочет. А что он делал в Англии?

— Плавал на клипере вместе со мной.

— На клипере? О!..

— Возьмите его, господин Роллон! Это крепкий, работящий парень. Я за него ручаюсь.

— А кто поручится за тебя? — рука капитана с трубкой лениво сделала зигзаг в воздухе, как бы выписав вопросительный знак.

— Ну… — замялся Янсен. — За себя я могу поручиться только сам…

— Этого мало.

— Но вы же знаете меня, господин Роллон! Я ведь из Бергена.

— Знаю.

— Я думаю, этого достаточно.

— Достаточно? О!.. — капитан с сомнением покачал головой.

— Я поручусь за Янсена! — вдруг выпалил Егор.

Капитан уставился на него с недоумением, потом захохотал.

— Интересно: он поручается за Янсена, Янсен за него. Круговая порука! Оба — птицы перелетные… О!.. Мне становится весело… — Роллон опять посмотрел на Егора. — И сундучка у тебя нет. Какой же ты матрос без сундучка?

— Но он ходил на клипере! — вступился за Егора Янсен.

— Знаю. Но раз без сундучка — значит не моряк. На клипере может плавать и просто пассажир…

— Он работал с парусами не хуже других.

— С парусами? О!..

Беседа в таком роде продолжалась еще минут пять. Янсен старался убедить капитана, что оба они с Егором славные парни и бывалые матросы. Капитан Роллон не верил или не очень верил этому и на каждую фразу Янсена отвечал неопределенными междометиями. Наконец он выбил пепел из трубки в бронзовую пепельницу и медленно поднялся из-за стола. Подумал, подошел к ним и, положив руки им на плечи, сдвинул их так, что Янсен и Егор чуть не стукнулись головами.

— Ладно. Беру обоих. Выходим завтра в полдень. Только, смотрите, не пьянствовать! А то… — Роллон сделал красноречивый жест, означающий, что, если матросы закутят, он немедленно выставит их со шхуны.

— Как можно! — воскликнул Янсен.

— Ну ладно, — расхохотался капитан. — Идите к боцману… поручители! Он отведет вам места в кубрике.

4

Шхуна «Тира» небольшое частновладельческое судно — отбыла с грузом товаров из Лондона ровно в полдень следующего дня. Егор, как и Янсен, шел матросом, работал у парусов, прибирал на палубе.

В ту пору в Северном море стояли туманы, облачность была низкой и для солнца почти непробиваемой. Часто выпадали дожди. Вначале дули слабые западные, а потом, дальше к северу, — северо-восточные ветры.

Дважды на пути из Лондона в Берген «Тира» попадала в шторм. Для такого маленького судна шторма представляли большую опасность, но остойчивость