Как мы любим компромиссы! С политической точки зрения они удобны, но с военной точки зрения последний компромисс, связанный со всеобщей воинской повинностью, не сулит ничего хорошего.

Клемансо просит меня к себе завтра утром. Интересно, чего он хочет.

22 апреля 1916 г. Клемансо волнуется из-за Константинополя. Шериф утверждает, что ему удастся прогнать младотурок, если консерваторам обещают, что Константинополь останется турецким. Но русские задрали хвосты после того, как взяли Эрзерум и Трабзон, и считают, что Константинополь для них — дело решенное. Однако до этого еще далеко, с какой бы стороны по суше русские ни наступали. Извольский узнал о планах Шерифа и выразил возмущение Бриану. Тот отрицал, что ему что-либо известно.

Вчера южноафриканский летчик расказал: когда он попал в плен, его чуть не расстреляли после допроса. Немцев интересовала шрапнель, которой стреляют по самолетам: приходились ли выстрелы над, под, перед или сзади самолета. Он ответил по-английски: ничто не заставит его отвечать на такие вопросы. После этого офицер достал револьвер и воскликнул: «Ага! Вы понимаете по-немецки. Если вы не говорите по-немецки, я вас застрелю». Он прицелился ему в голову. Южноафриканец возразил, что он говорит на голландском, а не на немецком, и потому понял, о чем при нем спорили на немецком. Затем он заговорил по-голландски, и боши успокоились. По словам обоих беглецов, они жили главным образом на продуктах, посылаемых из Англии, так как немецкие пайки ужасны. Их охранники ссорились из-за немецких пайков, от которых они отказывались; они даже из отбросов доставали хлебные корки и остатки других продуктов из английских посылок. Судя по всему, продовольствия не хватает даже для охраны в лагерях.

23 апреля 1916 г. Побывал на набережной Орсэ, но так ничего и не узнал.

В «Нью-Йорк геральд» пишут, что, если бы не полковник Хауз, американская нота была бы более жесткой. Склонен полагать, что немцы придумают, как выпутаться из так называемого ультиматума, чтобы обе стороны могли сказать, что им не пришлось унижаться.

25 апреля 1916 г. Приехал Джон Ревелсток по делам займа Английского банка и правительства Великобритании французскому правительству. Завтра мы с ним ужинаем.

Эль-Кут по-прежнему держится, но сколько еще это продлится? Положение неутешительное. Гражданские и военные власти будут перекладывать друг на друга ответственность за опрометчивый поход на Багдад.

26 апреля 1916 г. Присутствие одной русской дивизии во Франции — такой же политический жест, как надпись «Здесь военный пост» в детской. Думер заложил основы, когда находился в Петербурге, но он хотел, чтобы жест получился значительным, что нелепо. Как многочисленным русским сюда добраться? Везти их от Владивостока значило бы бросить на это все судоходство стран Антанты, а у нас и так не хватает кораблей. Перевозить солдат из Архангельска опасно: такой была одна из неудачных затей К. По дороге их пришлось бы снабжать всем, к чему они привыкли. По-моему, общее число присланных солдат не превышает 12 тысяч человек.

Я не верю в проникающее наступление. Если немцы нападут на нас, как они нападали на французов, нам придется поступать, как французам, то есть убивать по возможности больше немцев и ходить в контратаки. Очевидно, немцам во Франции не хватает людей, так как, судя по газетам, немцев теснят от Балкан до Франции. «Все» говорят, что британцам пора перейти в наступление: наступила наша очередь.

Хватит ли правительству решимости повесить Кейсмента? Непостижимо, что ирландская полиция ничего не знала. Неужели они тоже участвовали в заговоре?

Больше не слышу о генерале-адъютанте и о нескольких созданных здесь военных бюро, которые он критиковал. Они продолжают работу как прежде, невзирая на общие жалобы. Визовый отдел ограничил часы работы с 10 до 12 и с 14 до 16; в субботу они закрыты!

Ужинал с Джоном Ревелстоком; говорили главным образом о финансах, немного обсуждали войну, Ирландию и то, повесят ли Кейсмента.

27 апреля 1916 г. Сегодня придется посетить ужин, который дают в честь британских, итальянских, сербских и бельгийских парламентариев. На ужине будут обсуждать экономические вопросы. Японских и русских делегатов нет, а британское и французское правительства не говорят о том, что может быть решено или сказано.

28 апреля 1916 г. Ужин, примерно на 200 персон, стал тяжелым испытанием. Речи произносили президент Конференций, бывший министр Шоме, сэр Джон Рэндлс и министр торговли Клемантель. Бриан говорил, что мы потерпели поражение возле Мальты из-за подводной лодки: она потопила крейсер водоизмещением около 14 тысяч тонн.

29 апреля 1916 г. Вчера в Трокадеро устроили музыкальный вечер — участвовали оркестры Колдстримского гвардейского полка, итальянский и оркестр республиканской гвардии. Оркестр Колдстримского полка играл «Долог путь до Типперери», и зрители подхватывали припев.

3 мая 1916 г. Речь Элиу Рута[279] очень хороша. Он не высказывался против американцев немецкого происхождения, зато сказал: «Если не собираешься стрелять, не стоит доставать пистолет», а также «правительство, которое сначала грозит кулаком, а потом пальцем, достойно презрения». Едкие замечания.

6 мая 1916 г. Известия из России не радуют. На Путиловских заводах производят всего ⅕ от числа снарядов, которые изготавливали до того, как заводы попали под секвестр. Такой шаг вызван наличием немцев в администрации. От немцев — натурализованных русских — избавились, но вместо них поставили людей несведущих и неспособных. Распутин по-прежнему всесилен. Прогерманские настроения распространены при дворе, в консервативной партии, в торговых кругах и среди революционеров. Император колеблется между различными течениями при дворе. Вивиани и Томас поехали посмотреть, каково положение дел.

Утром видел Жюля Камбона. Он сомневается в том, что Вильсон разорвет дипломатические отношения с Германией. Он говорит: если Вильсон сделает нам выговор в том же тоне и с тем же смыслом, что содержался в германской ноте Америке, мы в ответ напомним правительству США об убийствах, совершенных немецкими подводными лодками, и стремлении Германии уморить Францию и Англию голодом. Последняя попытка была пресечена только благодаря нашей блокаде.

7 мая 1916 г. Ужинал с Мюрреем Элибанком в «Кафе де Пари». Ресторан переполнен людьми в хаки, французской синей форме и demi-mondaines[280] в экстравагантных платьях и еще более экстравагантных головных уборах. Мюррей виделся с Лейшманом, бывшим американским послом в Константинополе. Очевидно, последний собирался использовать его как посредника, чтобы передать в Лондон взгляды Берлина, детально изложенные Лейшману Циммерманом, заместителем министра иностранных дел Германии. По словам Лейшмана, именно Циммерман на самом деле вырабатывает германскую внешнюю политику. Согласно точке зрения Циммермана-Лейшмана, поскольку немецкий и французский участки фронта непреодолимы, результатом войны станет ничья, и Германия по-прежнему будет удерживать захваченные в Бельгии и во Франции территории, пока страны Антанты не согласятся на условия Германии. Немцы, по их собственному мнению и по мнению мистера Лейшмана, непобедимы. Похоже, Мюррей поддался их точке зрения. Может быть, ему просто нравится думать, что он выступает посредником. Он как будто не понимает, что, поскольку мы получили власть на море, Германия будет сокрушена скорее, чем мы.