После заседания провел какое-то время с Асквитом. Говорили обо всем.

30 марта 1916 г. Утром проводил Асквита. По пути на вокзал он вместе с другими письмами передал одно письмо лично для меня: «Пожалуйста, примите мою самую теплую благодарность за доброту и заботу во время моего здешнего пребывания». Если он решит по пути домой немного отдохнуть в Париже, то, скорее всего, остановится в посольстве. Конференция была жестом, и как жест она имела успех. Все недоумевают, почему итальянец взял слово от имени остальных делегатов. Некоторые считают: он поступил так, чтобы отметить участие Италии в борьбе, но она не в состоянии войны с Германией.

Сопротивление французов в Вердене великолепно и должно отрезвить немцев. Но удастся ли нам, когда настанет сезон для активных действий, успешно перейти в наступление? Многие военные, в том числе, судя по всему, и наши, считают, что сейчас полномасштабное наступление невозможно для обеих сторон. Говорят, что так считают и считали полковые офицеры, а Жоффр тоже так считает, но по политическим причинам не произносит этого вслух.

Уолтер, временный корреспондент «Таймс», сегодня за обедом описал открытие в Берлине воскового бюста, на котором он присутствовал. Боде приписывает бюст Леонардо да Винчи. При помощи раскаленной проволоки проделали квадратное отверстие сзади бюста и длинными щипцами начали извлекать содержимое. Постепенно извлекли кусок тряпки или попоны; фрагмент деревянной подпорки взяли на экспертизу. Считают, что подпорка изготовлена из сосны, которая росла в Италии во времена Леонардо, но позже стала расти в Северной Европе, в том числе в Англии.

1 апреля 1916 г. Жюль Рош говорит, что послы Франции в Риме, Петербурге и Мадриде скоро сменятся. Отзыв Жоффрея из Мадрида, вероятно, означает, что он поедет в Рим. В Мадриде он поработал хорошо. Новый комендант Парижа, генерал Дюбай, — господин с улицы Валуа. Он заменяет бедного генерала Монури, который ослеп.

Немцы откусывают по кусочку на французском участке Верденского фронта. Французы уверяют, что речь идет о незначительных выступах и что во время атак погибает много немцев. Тем не менее немцы продолжают отвоевывать территории, а французы так не делают. Это разочаровывает.

Я решительно высказался в пользу визита Асквита к папе. О’Бэрн, естественно, поддержал, ведь он католик.

Корреспондент в Афинах пишет: «Здесь нам приходится иметь дело с самым мошенническим правительством, лидер которого, Гунарис, настроен весьма прогермански. Тем не менее правительства союзников как будто намерены выделить деньги на поддержание нынешнего правительства. Такая позиция сбивает с толку. К счастью, много времени прошло впустую. Можно надеяться, что эти старые птицы слетят со своих насестов до того, как деньги поступят в кассу и они ее обчистят».

2 апреля 1916 г. Не приходится сомневаться в том, что «Сассекс» был торпедирован немецким судном. Куски торпеды у американского морского атташе, а болты (помеченные буквой «К» от слова Kopf), также, несомненно, части головки торпеды, причем не такие, какие применяются во французском или британском флотах. Снова ложь, и снова американцы отделываются нотами протеста. Все потонет в забвении, как дело о гибели «Лузитании», «Анконы», «Арабика» и других.

Здесь был Репингтон из Вердена и Шантийи. Он совершенно уверен в том, что французам удастся сдержать немцев. Они гибнут во множестве, что, как он считает, будет самым действенным способом побить Германию. Германию сломит нехватка людей, а не других «товаров». Хотя русские, по слухам, теряют двоих на каждого немца, в России достаточно людей, чтобы вынести диспропорцию в потерях. Репингтон видел недавние партии немецких пленных и говорит, что выглядят они плохо. Это свидетельствует о том, что люди в Германии заканчиваются. Он убедился в том, что французские офицеры и солдаты настроены на войну до победного конца. Наш же недостаток — нехватка людей. Если мы не введем воинскую повинность, нам некем будет восполнять потери. Он порицает экспедицию в Салоники, называя ее напрасной тратой людей и боевой техники, но он не думает о том нравственном и политическом воздействии, какое вывод войск окажет на Балканах, в Румынии, Греции, Болгарии, Турции, на Ближнем и Дальнем Востоке и в нейтральных странах.

Сегодня чудесный весенний день. В саду распустились нарциссы; тюльпаны дали бутоны.

3 апреля 1916 г. В среду около полудня Асквит проезжает через Париж по пути из Италии, я сяду в его поезд и рассчитываю к ночи попасть в Лондон.

4 апреля 1916 г. Чарли Гардинг пишет (17 марта), что он через две недели едет домой. Он отправится в объезд Парижа и должен спешить домой, в противном случае он бы с удовольствием здесь побыл. Он надеется приехать позже, если я его приглашу. Уверяет, что в Индии спокойнее, чем в любое время за годы его правления. Его беспокоит ситуация в Месопотамии. Он обвиняет генералов.

Лондон, 6 апреля 1916 г. 4.00. Только что прибыл; покинул Париж вчера в 13.00.

Военный атташе телеграфировал из Италии: Асквит и его спутники потребовали ванны в «Крийоне». Их поезд должен был прибыть на Лионский вокзал только в 11.35, а отправлялся с Северного вокзала в 13.00! Я послал Лироя-Льюиса на Лионский вокзал, чтобы тот передал: если они хотят принять ванну, пусть принимают ее на Лионском вокзале. Однако поезд опоздал, и они ничего не успели. Бриан и министр финансов ездили по серьезному делу: они просили денег. Мы не знали, куда поедем — в Кале или Булонь. В последнюю минуту из посольства прислали записку, что поезд идет в Булонь. Мы и прибыли в 17.00, и нам сказали, что в 18.15 за нами придет эсминец. Он (эсминец «Зулу») появился вскоре после 18.30, но ткнулся носом в ил на западном конце у входа в бухту, поэтому застрял более чем на полчаса. На то, чтобы вытянуть его, понадобилось три буксира — и он тут же встал кормой к восточной оконечности бухты за пределами пристани, где и остался ждать прилива. Французский морской офицер, который командовал в Булони, объяснил нам, что отлив — неудачное время для выхода из бухты из-за плавучих мин, в то время как во время прилива эсминец может пройти над ними без вреда. Мы решили, и капитан Гамильтон согласился, что Адмиралтейство выбрало странный час для отхода. Обменялись радиограммами с Дувром, и Дувр объявил, что за нами пришлют судно класса «Река» под названием «Амазон» (О’Бэрн решил, что речь идет о речных пароходах того типа, которые ходят между Лондоном и Гринвичем!). Капитан Гамильтон посоветовал нам отплыть с приливом на старом бельгийском колесном пароходе «Принцесса Анриетта», что мы и сделали, в сопровождении «Амазона». Кроме нашей группы и полудюжины бельгийских офицеров, других пассажиров не было. Асквит уступил мне свою каюту, а сам гулял по палубе. Мы проделали весь путь за час 50 минут. В поезде от Парижа до Булони главными занятиями стали еда и бридж; ни в том ни в другом я не принимал участия. Мы поужинали в морском буфете на вокзале в Булони. Личный секретарь Асквита пообедал и выпил чаю в поезде, поужинал в буфете, а в половине третьего утра плотно подкрепился чаем, тостом с маслом и бутербродами!