Таким образом, рассмотрение программ наличных политических партий нашей окраины и их деятельности показывает, что у русского правительства нет среди них ни союзников, ни доброжелателей. Что же касается вопроса о совместной общеимперской работе, то даже самая мысль о ней бойкотировалась партиями. В фенноманском лагере произошел раскол исключительно вследствие того, что одна часть его членов не достаточно упорно протестовала против плана правительства. Партии Финляндии преследуют свои цели, не имеющие ничего общего с объединительными стремлениями России. Партии ищут русской поддержки только тогда, когда это отвечает их собственным интересам. «Общая государственная жизнь Финляндии с Империей, предуказанная самой природой вещей», партиями края отвергается.

Когда новый генерал-губернатор И. И. Бобриков приступил к осуществлению правительственной программы сплочения, то все партии оказались ему враждебными. Везде, где существует политическая свобода, охранительная партия является одной из действующих сил. Таковой же является, несомненно, и фенноманская партия в Великом Княжестве. Н. И. Бобриков был расположен к ней, но не отдавался во власть ее безотчетно. «С своей стороны, стремясь к умиротворению — писал он B. К. Плеве — я сочувствую фенноманам, но на уступки в ущерб достоинства Империи идти не могу» (18 декабря 1902 г.).

«Шведы, — писал он, — сильны своей талантливой интригой, благодаря которой достигли существенных для себя выгод. Могу ли я сочувствовать возврату к власти этих господ, испытав на деле их приемы? Все их обещания — чистейший миф. Стоит их взять обратно, чтобы убедиться в том, что они святую Русь по-прежнему презирают» (17 марта 1902 г).

Генерал-губернатор сблизился более с представителями фенноманов вследствие того, что их приемы противодействия были не столь резки и более совестливы, чем у шведоманов. Благоразумие, спокойствие и признательность к России скорее способны были проявить фенноманы, чем шведоманы. У шведов, как будто более унаследованного от предков нерасположения к русским. Финская культура зародилась исключительно под покровом России, а потому сохраняется слабая надежда, что сознание признательности скорее проснется в финском народе. Чувствуется, что мы легче в состоянии договориться и поладить с финнами, чем со шведами. Финны чаще признавали требования России естественными и справедливыми. Русское правительство приняло к сердцу участь безземельных, доведенных режимом шведоманов почти до духовного рабства. Участь народа всегда была более близка фенноманам. Лучшее расследование по торпарскому вопросу (Баррена) появилось на финском языке. «У финнов, имеющих под ногами солидный пласт родной земли, есть все-таки почва для примирения своих интересов с русскими, — у финляндских шведов ее нет». По взглядам, характеру и по духу финская партия более близка к нам.

Однако, все это приходится сопровождать очень существенными оговорками, так как нельзя забывать, что в программах обеих партий Финляндии выставлено признание ее особым государством и стремление к возможной обособленности от России, к сохранению своего войска, монеты, таможни и пр. В области политической фенноманы живут идеалами своих противников шведоманов. В основу политического бытия Великого Княжества фенноманы положили исключительно начала шведской государственности. Вследствие этого, фенноманы прониклись «враждебностью шведских политических начал к русской государственной идее». Это господство шведоманской идеи в политических воззрениях финляндского общества затрудняет для русской власти возможность пользоваться деятелями фенноманского лагеря при осуществлении общегосударственных задач. Шведоманы же в известных случаях имеют союзников в своих политических врагах финнах.

Русской власти, надеющейся иногда на поддержку фенноманов, надлежит помнить также следующие полные глубокого значения слова родоначальника этой политической группы Снелльмана, сказанные в сороковых годах. «Фенноманство пока еще терпимо свыше. Может наступить время, и оно придет, — пророчил Снелльман, — когда воззрения изменятся. Терпимость определяется политическими соображениями. Но политики всегда обманываются в своих расчетах, когда, давши пробудиться национальному духу, надеются направлять его впоследствии по своему произволу. История полна доказательств противного». Россия ио сих пор помогала фенноманам, но, очевидно, забывала, что когда они окрепнут, то неизбежно уйдут из ее рук и, имея за собой весь народ края, сделаются более трудно направляемыми, согласно требованиям России, чем шведоманы.

В годы усиленной борьбы против русских требований, шведская партия действовала весьма террористически. Лозунг шведской партии гласил: «всякий, повинующийся новому закону (исходящему от русской власти), будет бойкотирован, как участник в преступлении измены отечеству. «Суровую гегемонию шведоманов в общественных делах Финляндия испытала не впервые. Ласкающие слова в теории и тяжелая рука на практике всегда уживались среди либералов всех стран и народов.

Финская газета, выходящая в Николайштадте, коснувшись (в декабре 1901 г.) палочного режима шведоманов последних лет, пришла к тому выводу, что шведские господа лишь тонкими волокнами связаны с местным населением и потому им легко отряхнуть прах от ног и уйти в новую отчизну — ubi bene, ibi patria. Шведы сознают свой долг только перед своей партией.

«Шведская партия уже невероятно много повредила настоящему и будущему финского парода» своей партийной яростью. Неразумный образ действия этой партии причинил много вреда и причинил бы еще более, если бы она провела свои желания и «донкихотство». Снелльман давно уже назвал шведоманов — «отрицательной партией» и его определение оправдалось.

В период управления Н. И. Бобрикова партийная борьба вспыхивала несколько раз с яростной силой и при этом по адресу шведов высказано было много горьких слов. Вождь фенноманов 3. Ирье-Коскинен, предлагая (в 1900 г.) обновить программу своих друзей, советовал им прежде всего «прекратить всякие сношения с той группой, которая теперь известна под специальным названием шведской партии и для которой существование финского народа не имеет никакого значения рядом с господством шведского языка. Доктор Неовиус доказывал, что шведоманская партия препятствовала народному преуспеянию, и так как с ней примирение немыслимо, то подымался вопрос о необходимости ее уничтожения). «Uusi Suometar» находила, что шведоманская партия в Финляндии не только не имеет смысла, но даже опасна. Она чужда народу и действует во вред национальным стремлениям.

Шведская партия особенно скомпрометировала себя в период последней смуты. В ее среде родилась мысль о пассивном сопротивлении, о массовом адресе, об организации бюро для снабжения печати Западной Европы сведениями, нужными для агитации. — Шведская партия наиболее ретиво распространяла нелегальные брошюры о Финляндии и осуществила адрес ученых. Несомненно, следовательно, что она проявила наибольшую изобретательность в деле противодействия объединительным преобразованиям. Но так как вообще ее задачи были исключительно отрицательного свойства, то противникам она внушала одно нерасположение. Создалась необходимость поставить ей новые задачи. Газета (Helsingfors Posten) рекомендовала шведской партии идти на встречу той общей работе, которая предлагается ей лучшими элементами финской партии, — т. е. слиться с младофенноманами Так и случилось на сейме 1904 —