арену свободного обсуждения политических вопросов и в печати дал английскому публицисту Стаду достойный ответ на его открытое письмо, ответ ясный, богатый мыслями и фактами.

Н.И. Бобриков

Пассивное сопротивление

X. Смута

Политическая жизнь в Финляндии началась после того, как край этот перешел в державное обладание Российской Империи, и жители ее восприняли навсегда свое место в «чреде народов, Скипетру Российскому подвластных и единую Империю составляющих».

В политической жизни края наибольшую роль играют две партии — шведоманы и фенноманы, при чем из последней, несколько лет тому назад, выделилась группа наиболее пылких патриотов и образовала партию так-называемых молодых фенноманов или, — применяя к ней западноевропейское название, — партию национал-демократов.

Так как эти партии «стоят на плечах финского народа» и с ними представителю русской власти постоянно приходится иметь дело, то естественно узнать, как они относятся к России, когда становятся лицом к лицу с ее государственными требованиями. Кто из них наши союзники? Что ими сделано для выработки прочного уклада совместной общеимперской работы? Эти вопросы неудержимо поднялись на поверхность в период 1898 — 1904 гг., когда Россия «за себя стала», как говорили в старину. Чтобы ответить на них необходимо заглянуть в программы партий.

Определить, в чем выражается, например, стремление фенноманов «к вящему скреплению уз» Финляндии с Россией нелегко.

Если свести к кратким положениям то, что разновременно было высказано представителями их лагеря о политических задачах, то получится следующее: они желают приобщить народную массу к европейской культуре, чтобы таким образом увеличить производительные силы края, как в материальном, так и в духовном отношении. Для этого они хотят сделать язык парода языком литературы, образования и администрации. Народ, — по их воззрениям, — должен быть движим одним чувством, почему нужен один язык, доступный всем. Фенноманы стремятся создать образованный класс, который бы говорил по-фински. Образование не должно быть монополией высшего класса и для того, чтобы оно проникло в низшие классы, необходимо признание права языка, на котором говорит народ. Господство одного языка и притом еще языка меньшей части населения Финляндии (т. е. шведского), вопиющая несправедливость и тормоз в деле развития парода. Такая несправедливость по отношению к языку главного населения края опасна также и для политического существования Финляндии: если народ не участвует в устроении общества, он делается равнодушным к будущей судьбе своей родины. Финский парод до тех пор не в состоянии будет выполнить своей исторической задачи, пока язык большинства не станет языком образованного класса; до тех пор не будет также сознания общности интересов. В малых странах надо поставить дело так, чтобы кандидаты на высшие посты могли вербоваться отовсюду. В Финляндии пока еще большинство служилого сословия — шведы, администрация направляется шведами, законодательные работы подготовляются по-шведски, правосудие отправляется преимущественно судьями из шведов — и все эти администраторы, законодатели и судьи остаются чуждыми массе парода, почему сильно страдает сознание финского единства. Извне могут нахлынуть разные бедствия, тогда при явной розни, отпор будет оказан недостаточно дружный и сильный. Будущность Финляндии требует единой культуры. Если борьба со шведами продолжится, то две народности Финляндии поссорятся навсегда и разойдутся, как немцы с чехами в Богемии. Следовательно, шведский язык необходимо отодвинуть на второй план. В Финляндии должны быть «один язык — одна душа». В период общего противодействия закону 3-го февраля 1899 года предложена была новая формула: «Один дух — два языка».

Еще яснее очерчены будут стремления и цели фенноманов, если к сказанному прибавить те пункты, которые вызвали в их лагере раскол и побудили национал-демократов сгруппироваться в особую «фракцию». Молодая финская партия усмотрела, что старо-фенноманы были не в меру податливы в вопросах, касавшихся интересов целого края: они нарушили основные законы Финляндии, опубликовав без решительного протеста манифесты об объединении почты и о временной приостановке действия нового уголовного уложения; кроме того, старофинская партия пропустила законы о статс-секретариате и канцелярии генерал-губернатора, в силу которых явилась возможность назначать на должности в названные учреждения, вместе с финляндцами, также и русских. В этих деяниях усмотрена прямая измена отечеству. В виду подобных обстоятельств, младо-фенноманы призывают соотечественников к сплочению в более крепкую оппозицию, в тех случаях, когда на очередь будут ставиться вопросы политического или государственного сплочения края с Россией. Помимо сего, национал-демократы желают, чтобы вопросы по разным реформам обязательно проходили через сейм, и чтобы как правительство, так и народ Финляндии, демократизировались, закалялись, дабы в потребных случаях они в состоянии были выставить внушительную и крепкую оппозицию, которой нельзя ожидать от нынешних чиновников. Молодые фенноманы опасались также применения закона, дающего преимущества тому кандидату, при соискании должностей, который владеют русским языком. Последствия такого закона совершенно нежелательны: в Петербурге могут сказать, что раз все чиновники знают русский язык, то пусть он и будет официальным языком края. «Надо, следовательно, действовать против введения русского языка в финские управления». Опубликованием манифестов о почте и уголовном уложении молодая партия осталась недовольна потому, что таким путем созидался опасный «преюдикат» для проведения любой объединительной реформы. Следовало тогда же заявить, что манифест противоречит основным законам. Это можно было сделать, по их мнению, или через посредство особой депутации, или вице-президента сената. Все это было заявлено в программе молодых фенноманов, опубликованной в конце 1896 г. Впоследствии, когда очередь дошла до манифеста о законе 3 февраля 1899 г. и постановления о русском языке, финляндцы уже действовали по этим указаниям.

В одном сходятся обе фенноманские партии: в желании добиться новых выборных прав для городского сословия. «Одним из важнейших вопросов для финской партии, — говорил проф. Даниельсон, — является, между прочим, требование об изменении в порядке производства выборов в сейм таким образом, чтобы право голоса законодательным путем распространено было на все классы народа более широко, чем теперь. Это требование есть последствие учения Снелльмана». Если фенноманам удастся понизить имущественный ценз, определенный теперь для выборов в это сословие, то они сделаются полными хозяевами на сейме, так как теперь уже в двух сословиях — крестьянском и духовном — большинство их почти обеспечено. Шведоманы, конечно, сильно противятся намеченной реформе, чтобы самостоятельности края и скандинавской культуре не угрожала серьезная опасность. Но существовала и еще причина, формулированная в письме Ф. Гартмана (янв. 1887 г.), так: «Тот реакционный, или по крайней мере, в высшей степени консервативный ветер, который дул на высотах, побуждал шведоманов ограничить свои стремления стараниями удержать существующее политическое положение, установить и укрепить его».

Успехи, достигнутые