В итоге за четыре дня в конце апреля 2020 года удалось взять пробы примерно у трех тысяч из 4087 официально проживающих там лиц. Среди латиноамериканцев COVID-инфицированных оказалось свыше 6 %, причем подавляющее большинство из них, включая бессимптомных, — с высокими показателями вирусной нагрузки. Были выявлены и статистические закономерности: к примеру, чем богаче латиноамериканец, тем ниже вероятность позитивного теста на коронавирус. Хотя доля латиноамериканцев в общем числе обследованных жителей района составляла лишь 44 %, на них пришлось 95 % положительных результатов тестирования. Среди белого населения (981 обследованный) инфицированных не обнаружилось. Главные выводы, похоже, вполне соответствовали тому, о чем все и так начинали догадываться: во-первых, вирус несоизмеримо чаще атакует цветных бедняков, не имеющих возможности перейти на режим удаленной работы из дома; а во-вторых, масса контагиозных инфицированных без всяких внешних признаков заболевания разгуливает по улицам и сеет заразу. Для Джо Де Ризи, однако, главным уроком стали не вышеперечисленные выводы, а то, что он усмотрел на представленной ниже диаграмме.

Диаграмма представляла собой упрощенный моментальный снимок генеалогического древа семейства мутаций вируса, выявленных на площади в четыре городских квартала Сан-Франциско в конце апреля 2020 года. Нужно было внимательно вглядеться в него, чтобы начать хоть немного улавливать, что за всем этим стоит, — однако, подозреваю, и тогда без помощи Джо разобраться в этом до конца едва ли кому-то было под силу. Но вы лучше всё-таки всмотритесь в него еще раз попристальнее — и, возможно, поймете, что с точки зрения вируса перед вами — устрашающее новейшее оружие. «За всю историю [эпидемиологии] мы ни разу не имели перед глазами по-настоящему четкой картины распространения вируса, — сказал Джо. — А тут всё разом изменилось».

Исходная точка осталась в прошлом и за кадром — далеко от Сан-Франциско, ближе к Уханю, где в декабре 2019 года вирус впервые громко заявил о себе: это и был исходный штамм до мутаций. Джо нравилось уподоблять последующие мутации вируса ошибкам средневековых монахов — переписчиков старинных книг: при всей случайности их описок они разоблачали невероятно многое. Возьмите наугад любой кластер черных и серых фигурок на диаграмме — и вы неизбежно начнете прозревать очевидные вещи, которые невозможно трактовать как-то иначе. Возьмем пример 1 с диаграммы. Семья из трех человек подцепила вирус — наверняка одного и того же штамма. Ничего удивительного. Живут под одной крышей, кто-то один заразился и следом инфицировал остальных. Фишка не в этом, а в том, как вирус изначально проник в их дом, — а проник он, вероятнее всего, с помощью кого-то из ближайших соседей по месту жительства, который и нарисован прямо под ними на той же вертикали. У соседа ровно тот же штамм вируса, что и у семьи, но подцепленный раньше, а потому у него уже имеются к нему антитела, а у тех, кого он инфицировал, антител нет. Застарелость его инфекции передается на диаграмме жирной чертой под фигуркой; однако круг потенциально инфицированных этим человеком лиц не ограничивается только соседями, которые изображены над ним, а включает еще и нарисованных справа от него людей. «Тот же самый местный житель помимо близких вполне мог заразить, к примеру, пару работников из соседнего магазина, которые в районе Mission вовсе не живут, — сказал Джо, указав на то, что на шаг справа можно было бы смело рисовать еще и семьи заразившихся работников, просто места нет. «Но всё это можно отследить лишь на один шаг — на уровне явных прямых контактов. Дальше следы теряются».

Без геномной информации можно было в жизни не догадаться, что все эти люди и случаи как-то связаны друг с другом. Даже если бы тест позволял доподлинно выявить того, кто занес инфекцию в дом, то затем пришлось бы допрашивать этого человека, чтобы установить все его предшествующие контакты, практически без шансов докопаться до источника инфекции. Кто-то мог и не вспомнить о мимолетной встрече, а кто-то счел бы за благо ее утаить. Просто, раз мы знаем, что у этих людей не может не быть социальных контактов, нам остается лишь гадать, какими они могли быть: попутчики в общественном транспорте? любовники? тусовщики? подельники? детей на одной площадке выгуливают? «Всякие слухи ходят, — сказал Джо. — Дети: не скрытые ли разносчики? Поручни: можно ли до них дотрагиваться? Парки: не бомжи ли создают там проблемы? Или, может, вовсе и не бомжи, а картежники, коих там по лавкам столь же немерено?»

Уже тогда, в начале апреля 2020 года, многим становилось всё яснее, что коронавирус распространяется весьма необычным образом. Подобно тому как в любой компании 10 % сотрудников выполняют 90 % реальной работы, основными разносчиками вируса была небольшая доля инфицированных. Пример 2 на диаграмме иллюстрирует, как такой «особо одаренный» из числа и живущих, и работающих в Mission District внес непомерно большой вклад в распространение вируса, заразив им и свое домохозяйство (фигурки над ним), и сослуживцев (вниз направо) — и, вероятно, создал еще не один кластер заболеваемости. Геномная карта позволяет не только оперативно вычислять и изолировать таких разносчиков, но и делать более общие выводы относительно того, какого рода люди оказываются в числе особо опасных для окружающих. Все прочие мини-кластеры на диаграмме состоят из людей, взаимосвязи между которыми могли бы никогда и не всплыть без геномной информации. «Просто поразительно, как все эти истории вписываются по месту и складываются в стройную картину», — отметил Джо, прокручивая эту первую из составленных ими диаграмм.

Современная наука действительно научилась складывать основанные на реальных событиях увлекательные рассказы по мотивам хождений нового коронавируса. Примерно в те же дни, когда велось обследование контингента обитателей Mission District, в округе Гумбольдт на самом севере штата дал положительный результат тест на COVID-19, взятый у местного дилера метамфетамина. Медсестры округа, получив этот результат, тут же до добрались до дилера и принудили к согласию на добровольную самоизоляцию. Вот только они сильно подозревали, что этот барыга тихо смывается из дома под покровом ночи и продолжает мутить свои темные делишки. Подозрения переросли в уверенность после того, как инфекция выявилась у его старого друга. Друг этот проживал вместе с сыном и невесткой, а та работала в доме престарелых Alder Bay в Юри́ке. У самой невестки ковидных симптомов не было, но через неделю в Alder Bay заболело с полтора десятка человек из числа сотрудников и постояльцев. Четверо умерло. Медсестры не улавливали связи между всеми этими событиями у себя в округе до тех пор, пока из Биохаба не пришли результаты геномного секвенирования, наглядно показавшие, что всех в Alder Bay заразила невестка, а ее — собственный отец, подцепивший вирус от друга-наркодилера. «Это как заключение ДНК-экспертизы в криминалистике, стопудовое доказательство, — сказала Эрика Дайкхаус, медсестра клиники округа Гумбольдт. — Мы, получив результаты, только и сказали: „С ума сойти! С ума сойти!“». Было от чего.

В самой основе любой защиты, в том числе и от вируса, лежит идея создания безопасных убежищ или даже крепостей, огражденных от внешней угрозы. Приюты. Школы. Офисы. Дома. Кондоминиумы. Кварталы. Геномика позволяет увидеть, проник ли вирус в вашу крепость-убежище, — и вы сразу понимаете, действительно ли вы всё еще в безопасности или уже нет. Она позволяет увидеть, где и как вирус пробил брешь в защите и наводнил собою прежде безопасное место, — и это служит сигналом к пересмотру и ужесточению комплекса мер по охране границы и пограничному санитарному контролю. Разница между внутренней передачей инфекции и ее вторжением извне критична для общества, желающего оставаться открытым. Вскоре после описанного исследования в отдельно взятом районе Сан-Франциско, к примеру, на расположенном в сельской местности всё там же в Калифорнии рыбоконсервном заводе один за другим слегли с симптомами COVID-19 двое рабочих. Биохаб выявил вирус у обоих. Еще совсем недавно этот рыбзавод, сколько бы его руководство ни заверяло, что там приняты все необходимые меры для защиты от вируса, закрыли бы безо всяких разговоров, сочтя произошедшее случаем передачи инфекции от рабочего рабочему. Однако Биохаб, секвенировав вирусы, обнаружил, что два этих случая не связаны между собой, поскольку генетически вирусы у обоих рабочих сильно различались. Каждый из них подцепил вирус сам по себе и где-то за пределами предприятия. И рыбзавод оставили открытым, сохранив тем самым рабочие места.