class="p1">Советская историография всегда подчеркивала ревизионистский характер философских работ Богданова и гениальность Ленина-философа, давшего ему должный отпор. При этом откровенная слабость «Материализма и эмпириокритицизма» именно с философской точки зрения и недопустимый для научной работы тон полемики замалчивались, а последний факт порой даже оправдывался необходимостью жесткого размежевания с «исказителями истинного марксизма». Между тем, на эти стороны ленинской работы обращали внимание уже первые рецензенты – М. Булгаков, И. А. Ильин, Л. И. Аксельрод (их работы публиковались в приложениях к первым трем изданиям собрания сочинений Ленина[638]). Об этом же писал и Богданов в работе «Вера и наука», которая была ответом на «Материализм и эмпириокритицизм»: «Подведем итоги философскому трактату В. Ильина. Мы видели в нем массу противоречий; но “диалектические” ли они? Внешний вид глубочайшей учености – и не менее глубокое невежество на самом деле. Постоянные обвинения противников в “неприличии”, в “литературном наездничестве”, – и необычный даже для наших отечественных нравов лексикон ругательных слов[639]. Обозначение всех оппонентов как “философских реакционеров”, и самая застойная тенденция, самая злая ненависть ко всяким без различия “новшествам”»[640].

Позже, в «юбилейном сборнике» «Десятилетие отлучения от марксизма», подготовленном к печати, но не вышедшем в свет в 1914 году, Богданов так характеризовал философскую книгу Ленина: «Всякий специалист сразу заметит, что эта толстая книга – плод нескольких месяцев неумелой библиотечной работы… Автор запутался в хаосе своих цитат и полупрочитанных или просмотренных авторов. Запутался до того, что по главным вопросам, которым посвящена его книга, защищает на ее протяжении несколько различных взглядов… по двум основным вопросам шесть мнений. Можно сказать – один философ, который стоит трех!.. Зато избегнуть отлучения у Ильина особенно трудно. Согласишься для этого с каким-нибудь его мнением, а он отлучит на основании других своих мнений по тому же вопросу. Не увернешься»[641].

В настоящее время подавляющее большинство исследователей отвергло точку зрения, согласно которой основной причиной раскола между Лениным и Богдановым стали их философские споры, высказанную, в частности, К. Бейлзом[642]. С ними прямо спорят Дж. Биггарт и М. Локтионов. Биггарт пишет: «Приписываемый Богданову “ревизионизм” в сфере эпистемологии (теории познания) отнюдь также не был первоначальной причиной ссоры, возникшей между ним и Лениным». Более того, он справедливо считает, что «Ленин пойдет на дискредитацию Богданова как марксиста именно для того, чтобы отстоять свои позиции внутри большевистского руководства. И этот демарш имел то преимущество, что он способствовал политическому сближению с “ортодоксальным” марксистом Плехановым»[643]. М. Локтионов со ссылкой на Бейлза отмечает, что, «к сожалению, некоторые современные иностранные историки также убеждены, что причиной раздора Ленина и Богданова является философская несогласованность», и утверждает, что «это не является доказанным фактом, ведь согласно утверждению самого Богданова в его обращении к Бакинской организации РСДРП отмечено: “Мой уход из редакции никоим образом не связан с философскими разногласиями…”»[644]. Ю. П. Шарапов в своей книге с характерным названием «Ленин и Богданов: от сотрудничества к противостоянию» подчеркивает, что «непосредственным толчком к написанию ленинского “Материализма и эмпириокритицизма”» стал вышедший в 1908 году сборник статей «Очерки философии марксизма», но «именно толчком, импульсом, так как философские разногласия Ленина и Богданова проявились раньше. Однако они не мешали их совместной работе и борьбе в годы первой русской революции. Когда же Ленин и Богданов разошлись по основным вопросам стратегии и тактики большевистской партии, Ленину нужен был серьезный повод для критики Богданова и последующего разрыва. Этим поводом и стали философские разногласия. Причина их появления не столько идейная, научная, сколько политическая»[645]. Цитируя письмо Ленина Горькому от 25 февраля 1908 года, в котором содержится первый отзыв на этот сборник, Шарапов обращает внимание на ленинские выражения: «озлился, взбесился», «бесновался от негодования» и справедливо отмечает: «На первый взгляд, вроде, ничего особенного, ведь это письмо, а не рецензия и не статья. Но все же, все же, все же, как говорил поэт. Ясно, что эмоциональное отношение к проблеме преобладало над рациональным. Какая уж тут наука!»[646]

Известная исследовательница Ю. Шеррер придерживается схожей точки зрения: «Работа Ленина “Материализм и эмпириокритицизм”, которая может быть осмыслена лишь с учетом политической ситуации, сложившейся к моменту ее написания (“книга является составной частью какой-то процедуры”, – утверждает Паннекук), практически не играла никакой роли в рассматриваемом конфликте. Она приобрела значение лишь в 20-е годы, особенно вскоре после смерти Ленина, в связи с дискуссией о партийности философии…» Более того, она задается вопросом: «имеют ли вообще философские расхождения между Лениным и Богдановым принципиальное значение в конфликте 1909 года или же они используются против Богданова в этот момент по тактическим соображениям?»[647] В заключение Шеррер приходит к выводу, что «хотя “Материализм и эмпириокритицизм” и направлен против Богданова, в нем не содержится углубленного обсуждения его позиций, – как, например, в книге Плеханова “Materialismus militans”, – при котором нельзя было бы обойтись без анализа его теории пролетарской революции. Иными словами, анализ, содержащийся в “Материализме и эмпириокритицизме”, вносит крайне скудный вклад, если не сказать, – никакого вклада, в понимание действительных политических и тактических разногласий между Лениным и Богдановым. Однако этот анализ полезен для понимания сущности ленинской переработки диалектического материализма в новый период развития естественных наук по сравнению с эпохой, в которую творил Энгельс. Философская мысль, изложенная в “Материализме и эмпириокритицизме”, не развивается в ходе точного и естественного сопоставления с философской проблемой, а преследует цели практического и политического характера»[648].

П. А. Плютто также считает, что «философские споры, вылившиеся в ленинском “Материализме и эмпириокритицизме”, явно были простым предлогом», но обращает внимание на характер тандема Ленина и Богданова, называя его «блоком между двумя авторитарностями»[649]. С последним выводом трудно согласиться, ибо если об авторитарном характере Ленина говорили и писали многие современники и исследователи, то Богданова-то уж точно в этом упрекнуть нельзя. Хотя хорошо знавший его Луначарский и полагал, что «все же как человек воли, как организатор Богданов обладал теми же отмеченными монументальными и вместе с тем рискованными, беспокоящими чертами слишком ярко выраженной воли, нечувствительно для него самого переходившими в своеобразный деспотизм»[650], но, на наш взгляд, все же сущность его естества была коллективистическая, а с авторитетами и авторитарностью он сражался с самого детства. Недаром тот же Луначарский называл Богданова «одним из законченнейших коллективистов», поясняя при этом: «Конечно, он сознавал себя сильным и умным. Конечно, он стремился поэтому руководить. Тем не менее всякое честолюбие было ему чуждо. Он как-то органически расценивал и себя, и