То, что женщины — настоящие эксперты по поддержанию мирного существования, ясно из тех примеров дружбы, которая доставляет им радость, и разных небольших сообществ, таких как группы матерей, имеющих маленьких детей, кулинарные группы, книжные клубы, хоры и тому подобное. Все больше деловых организаций ставят женщин у руля и/или нанимают преимущественно женщин-сотрудниц. У нашего биологического вида существует долгая история женской совместной деятельности. В племенах охотников-собирателей женщины объединялись в небольшие группы, чтобы собирать фрукты и орехи в саванне или в лесу. Также они совместно растили детей. Трудно переоценить важность коллективной заботы о детях, когда представитель вида, о котором идет речь, появляется на свет с мозгом втрое меньше, чем у взрослых. Наше потомство невероятно уязвимо и нуждается в опеке. Хрди характеризует нас как «кооперативно размножающийся вид», поскольку с раннего возраста наших младенцев носят на руках, кормят и развлекают множество разных людей. В этом отношении мы радикально отличаемся от человекообразных обезьян, у которых детеныши остаются при своих матерях намного дольше. Представители нашего биологического вида всегда признавали коллективную обязанность по воспитанию детей, для которой требуется целая сеть поколений женщин и мужчин[375].

Для меня величайшим воплощением женского сотрудничества стал Кубок мира по футболу у женщин в 2019 г., за которым я наблюдал с противоречивыми чувствами, поскольку одна команда спортсменок играла за США, а другая — за Нидерланды. Американки заслуженно победили, но меня особенно поразил командный дух. Я бы хотел узнать, как эти мощные команды устроены, и лучше понять, как женщины справляются с конфликтами. В футболе дело не только в том, кто забивает голы, но и в том, кто помогает их забить. То, как хорошо команда передает мяч перед воротами, показывает, насколько большое значение футболистки придают коллективу. Чтобы они обеспечивали друг другу возможность забить гол, от них требуется щедрость и солидарность, которую обе команды продемонстрировали на высшем уровне.

В некоторых рабочих коллективах, например в больницах, женщины составляют большинство персонала. Я только один раз исследовал поведение людей, и это исследование проводилось в операционной больницы, то есть в ситуации, сопряженной с повышенным стрессом при необходимости интенсивной координации действий. Я оказался там благодаря анестезиологу, который читал мою книгу «Политика у шимпанзе» (Chimpanzee Politics). По его словам, то, что творится в операционной, очень сильно напоминает такую политику: соперничество мужчин за статус, железобетонная иерархия и микрокосм человеческого общения, включая приступы гнева. Конфликт в операционной — это огромная проблема, учитывая, что на кону стоят жизни людей. Согласно пугающим оценкам, врачебные ошибки в одних только США являются причиной приблизительно 100 000 смертей, которых можно было избежать. Команды в операционных — существенный фактор успешного результата, и признаки некорректной командной работы повсеместны.

Например, в одной из американских больниц хирург был настолько недоволен инструментом, который ему подал ассистент, что ударил этим инструментом ассистента по руке так сильно, что сломал палец. Его попросили прослушать курс управления гневом[376]. Еще в одной клинике хирурга временно отстранили от работы за непрофессиональное поведение: он громко нецензурно ругался в адрес персонала. В одной больнице главный врач был вынужден закрыть хирургическое отделение, поскольку тиран-хирург создал в операционной атмосферу страха и вынудил персонал уволиться. Жалобы на грубых и высокомерных хирургов — обычная вещь, и ужасающие инциденты происходят в мире повсюду. Естественно, начальство больниц беспокоит необходимость выплачивать компенсацию.

Наше исследование, посвященное взаимодействию людей в операционной, показало: влияние гендера на конфликты и кооперацию у людей такое же, как у приматов

Высшая администрация больницы при крупном университете выдала мне и моей группе разрешение вести запись происходящего в операционной. Предыдущие исследования по большей части проводились в форме анкетирования — персонал больницы спрашивали о том, как идут дела после операции. Хотя этот метод удобен для исследователей, он неизбежно приводит к получению ложных данных. Когда спрашиваешь человека о произошедшем конфликте, он всегда утверждает, что виноват кто-то другой. Практически невозможно встретить объективное описание ситуации. Я посчитал, что нужно изучать людей в операционной так же, как мы изучаем приматов: наблюдая за ними.

Нам не разрешили вести видеосъемку, а запись на диктофон по ходу наблюдения отвлекала бы врачей. Поэтому каждое утро на протяжении нашего исследования Лора Джонс, медицинский антрополог с многолетним опытом работы в больницах, входила в заранее назначенную операционную. Она незаметно садилась на стульчик в углу и вела записи. Она разработала обширный набор поведенческих кодов, который позволил ей занести все наблюдаемые взаимодействия в таблицу. В результате Лора задокументировала более 6000 социальных обменов, которые имели место во время 200 хирургических процедур[377].

Хотя сотрудники больницы находятся здесь ради операции, они, иногда проводя по восемь или более часов в относительно тесной комнате, демонстрируют широкий спектр моделей поведения. Большая часть их социальных взаимодействий не имеет никакого отношения к происходящей медицинской процедуре. В операционных играет музыка (выбранная хирургом), члены команды сплетничают, флиртуют, шутят и смеются, обсуждают спорт и политику, обмениваются новостями, показывают фотографии домашних питомцев, танцуют и поют, раздражаются и даже злятся. К счастью, пациенты не догадываются о такой общительности вокруг них! Лора отметила, что приблизительно треть процедур сопровождается конфликтами, но только 2 % из них оказываются серьезными (когда между сотрудниками вспыхивает ярость или они швыряются инструментами).

Бóльшая часть критики передается от присутствующего хирурга анестезиологу, а от анестезиолога — операционным медсестрам. Критика редко идет в обратную сторону, то есть вверх по иерархии. Я слышал жалобы на жесткую иерархию в операционных и не могу представить, как без нее обойтись. Мне бы не хотелось ложиться под нож, пока демократичная команда не спеша заводит дискуссии по каждому важному решению. Быстрые действия требуют команду с четкой вертикалью власти. Хирург в операционной всегда альфа. Именно его или ее будут хвалить за удачно проведенную операцию или винить в провале.

Что же касается гендеров, то они в операционной находятся в равном положении. Например, нам не удалось обнаружить разницы в поведении хирургов женского и мужского пола. Начитавшись о женском и мужском стиле лидерства, мы ожидали, что мужчины будут более авторитарны, а женщины — склонны к поддержке и личному подходу. Возможно, так оценивают себя сами хирурги или их так оценивают другие, но, исходя из наблюдений, все хирурги ведут себя одинаково. Представители обоих гендеров в равной степени командовали персоналом и демонстрировали одинаковую манеру общения.

Но было замечено различие в зависимости от полового состава команды в операционной. В плане