– Какой сегодня день?

– Понедельник, – ответила Эйвери.

Какой ужас! Пейтон прилетела в Найроби в прошлое воскресенье. Прошла целая неделя.

– Какова ситуация с эпидемией в Кении? – требовательно спросила она.

– Не знаю, – отозвалась Эйвери.

– Что значит «не знаю»? – Пейтон даже не пыталась скрыть, что не поверила.

– Повторяю еще раз: нам было запрещено пользоваться связью. Любую информацию, связанную с эпидемией, держали в строгом секрете. У людей на корабле тоже были семьи. До меня доходили только слухи.

– Какие, например? – Пейтон практически не сомневалась, что блондинка врет или, по крайней мере, недоговаривает.

– Например, что в Кении от мандерского вируса погибли двести тысяч человек. Еще полмиллиона по всему миру умерли от гриппоподобного вируса-предшественника.

«Предшественника»? Значит, Макклейн сказал ей правду: штамм гриппа, который отслеживал Эллиот, – предшественник мандерского вируса; он мутировал, превратившись в смертоносную геморрагическую лихорадку, погубившую двух американцев, одним из которых был Лукас Тернер. В душе Пейтон хотелось, чтобы слова Макклейна на поверку обернулись блефом, позой, призванной ее напугать. Задавая следующий вопрос, она была бы рада не знать ответ.

– Много ли инфицированных?

Эйвери запнулась.

– Я слышала – три миллиарда. Может быть, больше.

У Пейтон все поплыло перед глазами. Она сглотнула ком в горле. На секунду ей показалось, что ее вот-вот вырвет, но тошнота прошла. Три миллиарда инфицированных! Катастрофа невообразимого масштаба. Если то, что произошло в Мандере, началось по всему миру, человеческая цивилизация не оправится и через несколько десятилетий, а то и веков. Каким станет мир будущего, просто невозможно себе представить. Если вирус будет распространяться с прежней скоростью, сколько людей выживет – несколько миллионов? Несколько тысяч?

У Коннера Макклейна имелось средство от болезни. Он что, намерен дать его лишь кучке избранных?.. Пейтон решила, что найдет, где оно хранится, – ради себя и ради многих других.

– У Макклейна есть лекарство от вируса. Он сам так сказал на корабле.

– Это правда, – подтвердила Эйвери. – Он сообщил, что его ввели всем членам экипажа во время последней вакцинации. Всем сотрудникам «Китиона», – Эйвери бросила взгляд на Десмонда. – Тебе тоже.

Тот лишь кивнул в ответ, с виноватым выражением глядя из иллюминатора на кошмарные сцены внизу.

Эйвери взяла курс в глубь материка, прочь от города. Пытаться сесть в Момбасе – самоубийство. На вертолет бросится толпа людей, отчаявшихся выбраться из города или получить медицинскую помощь. И даже приземлившись, они не смогли бы ни покинуть город, ни помочь Ханне на месте.

Эйвери достала из-под сиденья карту и принялась ее изучать.

– Что ты там делаешь? – спросила Пейтон.

Блондинка не повернула головы.

– Пытаюсь сообразить, куда лететь, ваше величество.

– Не называй меня «ваше величество»…

Десмонд поднял ладонь.

– Женщины! Мы – члены одной команды. Не надо ссориться. Что ты думаешь, Эйвери?

– Я думаю, что мы в жопе.

– Ну, это не новость. Нам что нужно? Спутниковый телефон и самолет, правильно?

– И больница, – быстро вставила Пейтон, взглянув на спящую беспомощную Ханну. Лежащая на полу вертолета девушка часто дышала. «Я не допущу, чтобы она умерла», – подумала доктор.

Десмонд успел ответить прежде Эйвери:

– Правильно. Не стоит ли тогда пролететь вдоль берега, поискать город, не затронутый эпидемией?

– Дани-Бич совсем рядом, – подсказала Пейтон. – Там и прекрасная больница, и взлетно-посадочная полоса. Есть и другие прибрежные города. Если пересечь границу с Танзанией, еще дальше на юге – Танга и Дар-эс-Салам. Не говоря уже о танзанийских островах у побережья.

– Нас собьют, – уныло промолвила Эйвери.

– Кто?

– Танзанийцы. Сама подумай: на севере бушует вспышка заразы. Первым делом они перекроют свое воздушное пространство и будут сбивать все, что летит со стороны Кении. Прибрежные города Кении тоже не годятся. Скорее всего, они в том же состоянии, что и Момбаса. И наверняка Коннер послал туда поисковые отряды. Американское правительство, насколько мне известно, не имеет представительства в Дани-Бич. В Дар-эс-Саламе есть пост ЦРУ и целое посольство, но нам до них ни за что не добраться.

– Значит, летим вглубь? В Найроби? – уточнил Десмонд.

– Это самоубийство. Если такое творится в Момбасе, представь себе, что происходит в Найроби. Коннер тоже считает, что нам, кроме как в Найроби, некуда податься. Я думаю…

– Что?

– …что мы в западне.

– Ни фига, – заявила Пейтон. Ей пришла в голову мысль. Авантюра, конечно, но могло получиться.

Десмонд смерил ее внимательным взглядом.

– Я знаю, куда можно полететь, – продолжала она. – Это место в центре Кении. Там есть аэродром, спутниковые телефоны и больница. Полагаю, что вспышку заболевания там уже взяли под контроль. И Макклейн ни за что не додумается там нас искать.

Когда Пейтон изложила свой план, Эйвери сверилась с картой.

– Нам может не хватить горючего, шансы – пятьдесят на пятьдесят. Если обломаемся, застрянем в глухомани.

– Сколько лететь? – поинтересовался Десмонд.

– Отсюда – триста пятьдесят миль. Около двух часов.

Пейтон взглянула на Ханну. Трудно сказать, протянет ли девушка еще два часа, но, похоже, иной надежды не было.

Десмонд сидел рядом с Пейтон, привалившись спиной к задней стенке вертолета. Они с минуту смотрели друг на друга, потом отвели глаза. Оба молчали. Последние лучи заходящего солнца таяли за далекой кромкой гор.

Размеренный гул винтов вызывал гипнотическое состояние, и вскоре голова Пейтон склонилась на плечо Десмонда. Его спутница совершенно измучилась. Он старался не шевелиться, чтобы не будить ее раньше времени.

А вот к нему самому сон не шел. В уме бродили навязчивые вопросы. То, что он узнал на борту «Кентаро Мару», приводило в замешательство. Если Коннер не солгал, Десмонд тоже приложил руку к началу эпидемии. Нет ли где-то в памяти ключа к тому, как ее остановить? Или же его следует искать в приложении Labyrinth Reality, найденном в Берлине? Десмонд прикрыл глаза, стараясь припомнить прошлое.

* * *

На следующее утро Десмонд заглянул в бухгалтерию компании xTV. Наведенные справки показали, что Пейтон училась на втором курсе Стэнфорда, ее подруга Эндри, стажер xTV, выпустилась из того же университета в июне.