– Так кто же все-таки убил Досифея? – спросил Гурнов после того, как бокалы присутствующих были наполнены. – Вы уже выяснили, Алла?

Патолог называл ее по имени уже давно, в отличие от Мономаха, по-прежнему предпочитавшего официальное обращение по имени-отчеству.

– Да, – кивнула она. – Благодаря Олегу.

– Так расскажите нам! – потребовал Иван, оглянувшись на Марину в ожидании поддержки.

– Правда, Алусь, расскажи! – присоединилась к просьбе адвокатесса. – Мне вообще все это время приходилось довольствоваться слухами или краткими пересказами от Вани, – обиженно надула она губы: – Подруга, называется!

Ну как Марине всегда удается заставить Аллу почувствовать себя виноватой? И в этот раз так же: хотя умом она понимала, что не обязана отчитываться перед ней о каждом своем шаге, подруга обычно была в курсе всего, что происходит в личной и профессиональной жизни Аллы – более того, она не раз помогала ей и не только дельным советом, но и практически. Так что в какой-то степени требование Марины звучало справедливо.

– Что ж, – сказала Алла, – пожалуй, и в самом деле настало время все рассказать! Только я попрошу об ответной услуге: мне до сих пор неизвестно, чем Досифей брал своих прихожан, что они так стремились попасть в общину и в ту землю обетованную, что в Сибири – правда, на несуществующей территории!

– Я понимаю, о чем вы, – кивнул Олег. – Думается мне, Артем может поведать вам больше, ведь он видел все собственными глазами, а я лишь подслушивал разговоры Досифея с подчиненными, стоя за секретной дверью!

– Договорились, – удовлетворенно откидываясь на спинку мягкого дивана, кивнула Алла, едва не забыв, что за ее спиной вальяжно расположился Капитан – ей вовремя удалось притормозить и подвинуться, чтобы его не задеть и не получить мощным клювом в затылок – малоприятная перспектива! – Итак, Досифея убил Порфирий.

– Да ну?! – вырвалось у Ивана. – Вовка, ты мне не говорил…

– Я не знал, – честно ответил Мономах.

– Это так, – подтвердила Алла. – Мы все выяснили только сутки назад! Олег догадался, что Порфирий заказал его Кривощекину – и все… Но давайте по порядку, ладно? Итак, Порфирий познакомился с Досифеем давно, когда тот только начинал свою деятельность: до него дошли слухи, что неподалеку от Красного Села некий священнослужитель строит церковь, а вокруг нее – общину. Порфирий сразу сообразил, что что-то тут нечисто, ведь никакой официальной регистрации «Община Святого Ангела» не проходила, да и вообще звучало сомнительно. Он проверил реестр священнослужителей Санкт-Петербургской епархии, осторожно навел кое-какие справки и выяснил, что никакого отношения к РПЦ данное образование не имеет.

– Интересно, почему именно Порфирий решил заняться расследованием? – спросила Марина. – Он вообще кто такой?

– Порфирий занимает должность иерея в храме Всех Святых в Красном Селе. Его не удовлетворяло это звание, он стремился стать протоиереем и настоятелем храма либо своего, либо какого-то другого, но ему никак не удавалось получить назначение. Он очень рассчитывал на теплые личные отношения с патриархом, сложившиеся еще во время учебы в семинарии, во многом благодаря дружбе с Олегом, – Алла посмотрела на старшего Князева, который слегка склонил голову в знак того, что она говорит правду. – Он делал все, чтобы попасть в поле зрения патрирха, выслужиться перед ним, оказать услугу… Признаться, лично я считаю, что ему следовало потратить больше усилий на установление более тесных отношений с протоиереем, являющимся настоятелем его храма, чтобы в будущем рассчитывать на его протекцию и помощь в продвижении по службе, однако Порфирий решил действовать через его голову. Это не слишком-то нравилось его руководителю, потому-то, полагаю, Порфирий и ходил так долго в иереях, не получая никаких предложений! Кстати, Олег, вы в таких вещах разбираетесь: мог ли Порфирий стать настоятелем какого-нибудь храма, являясь иереем, или для этого обязательно нужно быть протоиереем?

– Не обязательно, – ответил брат Мономаха. – Иерей и протоиерей – это сан, а настоятель – должность, которую можно получить за заслуги. Настоятель храма Всех Святых не молод, и какое-то время Порфирий надеялся, что он уступит место ему, однако этого так и не произошло: отец Ануфрий – человек бычьего здоровья, он еще всех нас переживет, поэтому с некоторых пор Порфирий делал ставку на другой приход и храм – практически любой, только вот назначение обходило его стороной!

– Может, патриарх оказался прозорливее нас? – предположил Гурнов. – Вдруг он видел что-то в Порфирии, какую-то гнильцу, и поэтому не спешил давать ему большую власть?

– Может, и так, – ответил Олег, но Алле показалось, что он не слишком в это верит. Вообще, у нее создалось впечатление, что старший Князев скрывает что-то личное, но спрашивать об этом у нее не поворачивался язык – вряд ли она имела на это право.

– Итак, Порфирий поначалу хотел использовать ситуацию с Досифеем для того, чтобы заслужить благоволение патриарха и заполучить то, о чем он так мечтал, однако познакомившись с главой общины, передумал. Порфирию вдруг пришло в голову, что, если бы патриарх действительно хотел его повысить, он бы давно это сделал. Зато от Досифея он мог получить то, чего не могла ему дать Церковь.

– Что же это? – заинтересованно спросил до сих пор молчавший Денис и тут же прикусил язык: то, что ему позволили присутствовать при взрослом разговоре, не означало автоматического разрешения подавать голос. Однако Алла не стала заострять на этом внимание, понимая любопытство парнишки, свойственное его возрасту.

– Деньги, – ответил за Аллу Мономах.

– Верно, и много! – подтвердила она. – У Порфирия, как оказалось, всегда были честолюбивые устремления, но также он всей душой желал богатой жизни. Казалось бы, священнослужителю это в принципе не должно быть свойственно, но разве мало мы знаем церковных деятелей, одновременно обладающих огромными состояниями?

– Кардинал Вулси[14], к примеру, – задумчиво пробормотал Гурнов, отлично разбирающийся во многих областях и обожающий историю. – Он стремился стать папой римским и одновременно подворовывал из королевской казны, а также грабил высокородных граждан, обвиняя их в ереси и экспроприируя их состояния в свою пользу!

– Насколько я помню, он плохо кончил, – заметил Мономах.

– Кто-то говорит, он умер своей смертью, но многие уверены, что он покончил с собой, опасаясь, что король может приговорить его к смертной казни, – продолжал Гурнов. – Не столько за многочисленные злоупотребления, сколько за то, что его недолюбливала любовница, а позднее и жена монарха, Анна Болейн…

– Которая тоже кончила так себе, – усмехнулась Алла, немного удивленная этим экскурсом в историю, ведь ее рассказ не подразумевал ничего подобного! – Так вот, Досифей и Порфирий сошлись на почве одной, но пламенной страсти – любви к золотому тельцу. Порфирий полагал, что, скопив достаточно денег, он сумеет купить себе вожделенную должность (чего уж греха таить, взятки дает и берет не только светское, но и духовное начальство!)