Занят – воюет со змейкой, которая кокетливо от него ускользает. А потом, не выдержав, поддается.

Платье падает на пол.

– Пойдем.

Я едва успеваю снять туфли.

Ванная комната… пар горячей воды… огромная душевая кабина, куда он заходит следом за мной…

Теперь его футболка полностью становится мокрой, так же как и брюки, но ему на это плевать. Потоки горячей воды бьются о его тело, спускаются к голым стопам, пока он регулирует температуру и закрывает меня. А потом делает шаг ко мне, разворачивает меня, обхватывает сильными руками, и вода струится по мне, смывая макияж, дождь, усталость, страхи и стыд.

Обнимаю ладонями его лицо, дурею оттого, что щетина слегка колется – хорошо… так хорошо…

И безотрывно смотрю в глаза тумана, боясь моргнуть, как будто он может рассеяться.

Слов нет.

Их снова нет.

Я не хочу говорить. Не хочу думать. Не хочу сомневаться. Хочу просто чувствовать, жить, пусть даже это делает больно.

Его руки сжимаются на моих плечах, скользят к шее, но я не боюсь. Доверчиво откидываю назад голову и слышу, как сильнее бьется мой пульс, когда его пальцы останавливаются на выемке в горле.

– Аня… – голос резкий, в нем отчетливо слышится предупреждение.

Он зарывается пальцами в мои волосы, сжимает их, а я улыбаюсь. Понимаю, мне кажется, я наконец понимаю…

«Аня» – так меня называл только он.

Все эти годы лишь он.

И я таю от этого шепота, от своего имени, что единственным срывается с его губ, когда он ко мне наклоняется. А потом снова становится не до слов – не нужны, просто лишние здесь. Лишние, когда говорят глаза, жадные губы, ладони, поднявшие меня вверх, чтобы смогла обхватить торс ногами.

Поцелуи – укусы. Жалят, наказывают, оставляют метки на моей коже, как и пальцы, вжимающие меня в тело Тимура. Рвется дыхание, в ушах стоит шум, голова начинает кружиться. Мне кажется, я снова несусь в гулкую пропасть. Но я не падаю, нет – меня держат, мне не позволят упасть.

Мне мало…

Так мало…

Я хочу большего, я хочу все.

Вцепившись в футболку, тяну ее вверх, хнычу в губы Тимура, потому что ткань упряма, не поддается. Он отрывается от меня всего на секунду, избавляется от преграды, заодно стягивает и брюки. Они летят в сторону – куда-то вне зоны кабинки, вне зоны, где мы только вдвоем.

Окидываю взглядом его поджарое тело, и на меня накатывает какое-то сумасшествие. Целую, кусаю его, зализываю укус языком, скольжу по его телу руками, чувствуя, как он напряжен.

Опускаю вниз руку, обхватываю его член, вожу по нему дрожащими пальцами. Дрожащими от нетерпения и волнения. И, наверное, делаю это слишком медленно, потому что он прикрывает глаза. Тяжело дыша, несколько секунд наблюдает за мной, а потом резко выдыхает:

– Твою мать…

И дергает вниз мои трусики.

Снова вжимает меня в прозрачную стенку и, едва дождавшись, когда я обхвачу его ногами, врывается в мое тело нетерпеливым толчком. Его пальцы мнут мое тело, вжимают в себя, заставляют подскакивать и ерзать от его движений. Немного больно, но у меня только единственный выбор – привыкнуть, принять.

Дорожки воды стекают по его лицу, и я отвожу их ладонями, чтобы не терять его взгляд. Не терять то, что держит меня на этой грани страсти и удовольствия.

Резко, грубо, безудержно, закрывая мне рот своим, чтобы поглотить мои стоны, – так он вбивается в мое тело.

Оплетая его тело своим, скользя по его телу ладонями, обнимая его за шею, чтобы удержать его губы, – так я принимаю его.

Дышим ли мы? Я не знаю. Нет времени даже подумать об этом. Я просто живу… живу в этом танце двоих…

Задыхаюсь, стону, цепляюсь за него и вскрикиваю, когда меня скручивает изнутри так, что дрожит каждая клеточка тела.

Несколько длинных толчков, он снова находит мой рот и заполняет его своим стоном. Хриплым, вибрирующим в моем горле, пронизывающем меня насквозь и заставляющим вцепиться в него еще сильнее, чем раньше…

Звук падающей воды заставляет открыть глаза, вспомнить о том, что дышать – это важно. Мое дыхание у его шеи, его – у моей. Уже более ровное, медленное. Хорошо. Значит, о том, как дышать, мы вспомнили оба.

Его глаза находят мои.

Его пальцы отводят от моего лица мои волосы, которые, скорее всего, спутались да и висят как сосульки. А косметика наверняка растеклась по лицу – теперь уже точно.

Неважно.

Это тоже неважно – для меня, для него. Потому что он все еще не отпускает меня. И смотрит так глубоко, что я немного теряюсь.

Много… в его взгляде так много… даже если мне кажется, его взгляд трудно выдержать.

– В твоей любимой позе я все еще не уверена, – бормочу, смущенно опуская глаза. – Но, пожалуй, в любимом месте для секса могу больше не сомневаться.

Смех…

Моя ладонь у него на груди, и я слышу, как зарождается его смех, а потом и пробую его вкус – когда, отсмеявшись, Тимур обхватывает мое лицо и вновь находит мои губы своими.

– Пойдем, – говорит он, переплетая мои пальцы со своими.

И я иду. Не спрашивая, куда и зачем. Потому что это тоже больше не важно.

Он вручает мне полотенце и, пока я вожусь, сам успевает не только обтереться, но и убрать нашу одежду.

Забрав у меня полотенце, бросает его тоже в корзину для белья.

– Найдется что-нибудь из одежды?

Тимур поворачивает голову, окидывает меня насмешливым взглядом.

– Я так не привыкла…

– Хорошо.

Не знаю, к чему относится это его «хорошо». К тому, что я не привыкла разгуливать голой по дому, или это просто согласие. Оставив меня, он выходит из ванной, а возвращается уже в свободных домашних штанах и с футболкой для меня.

– Разделил один комплект на двоих? – усмехаюсь, заметив, что цвета очень подходят друг другу.

– Пойдем, – снова переплетает свои пальцы с моими, – разделю с тобой еще ужин.

Только когда он об этом сказал, понимаю, что действительно голодна. На вечере я не успела что-нибудь съесть, да и не хотелось: было не до того.

В коридоре, заметив свое платье, пытаюсь отойти, но Тимур лишь сильнее сжимает мою ладонь. Ладно, потом.

Меня подталкивают к стулу. Взобравшись на него, наблюдаю за тем, как он ловко ориентируется на кухне. Ставит блюдо в микроволновку, достает продукты из холодильника, нарезает. Причем так много, будто рассчитывает, что нашу компанию еще кто-то разбавит.

– А приглашал только на кофе, – посмеиваюсь, глядя на это изобилие.