— Я буду счастлив, если госпожа Вудс… в смысле, Валерия… госпожа Уварова вернется к занятиям. Всегда говорил, что для нас большая честь наставлять талантливого артефактора.

— Хорошо, — процедила Лидия, — она может посещать занятия, но обязана каждый день не менее четырех часов посвящать лаборатории во дворце.

— Боюсь, что ее придется из вашей лаборатории по ночам насильно за дверь выставлять, — изображая рассеянность, пробормотал Кайден, чем окончательно развеял напряженную обстановку.

Лидия начала подниматься, и Григорий моментально подсуетился отодвинуть для принцессы стул.

— Благодарю за неофициальную встречу, господин Вудс, — с царственным видом кивнула Лидия, но в лице читалось, мол, дожили, демон нас раздери, по столице ходит наследник темного клана, за ним по пятам следуют тайные канцелярии, а ничего не происходит. — Господин Покровский, у нас назрел разговор. Идемте в ваш кабинет.

Главный артефактор побледнел.

Сначала вышла принцесса с Григорием, следом, как диктовал дворцовый этикет, мы с Кайденом.

— Лидия, подождите одну секунду, — позвал он весьма бесцеремонно. Боевые маги моментально прикрыли принцессу, и та недовольным жестом заставила их расступиться.

— Кайден, что вы еще хотите? — раздраженно буркнула она.

Удивительно, но они вели себя почти по-приятельски.

— Позволите поговорить с вашим… подданным? — кивнул он в сторону артефактора.

Лидия встретила просьбу раздосадованным вздохом, и совершенно никто не ожидал, что Кайден, спокойно подошедший к Григорию, резко схватит того за грудки и по-мужски, без всяких фокусов паладинов с силой ударит кулаком в лицо. Голова противника мотнулась, на разбитых губах выступила кровь.

— За все. — Кайден разжал пальцы, и Покровский кувыркнулся на спину.

В руках боевых магов моментально появилось оружие. Григ завопил так, словно его убивают:

— Он напал на меня. Это объявление войны! — Он закашлялся от кровавой слюны.

— Господа, опустите оружие, — устало приказала Лидия охране и пожала плечами. — Светлые духи с вами, Григорий, какая еще война? Вы ударились головой о пол, когда поскользнулись и упали? Лично я ничего не видела.

Она мягко улыбнулась мне.

— Валерия, на венчальный ритуал обязательно закажите туфли у Колина. Сама проверить не могу, но говорят, что они приносят семейное счастье.

Дверь в дом Уваровых открыла тетка Валерии, невысокая, полнотелая женщина с заколотыми на макушке волосами. Она узнала Кайдена с порога, и хотя, подобно любому слабому неофиту, отчетливо ощущала исходящую от гостя темную ауру, как и в прошлое его появление в особняке, даже бровью не повела.

— Явился все-таки? — буркнула она с таким видом, словно примерялась, как стегануть высокого, широкоплечего мужчину (проклятье, паладина!) полотенцем по физиономии.

— Кто там, Матильда? — раздался незнакомый женский голос. Он увидел ухоженную блондинку средних лет в домашнем платье. Мачеха Валерии. — Простите, профессор вас ожидает?

— Вряд ли, — вежливо улыбнулся Кайден одними уголками губ.

— Проходите. Как вас представить?

— Я знаю, кто он, Анна. — Профессор Уваров стоял в дверях кабинета. Первое, что бросалось в глаза, он чертовски постарел за последний год. Сильно похудел, а в волосах появилась седина.

— Добрый день, господин Уваров, — не смея без позволения хозяина перешагнуть через порог, поклонился Кайден.

— Не такой он добрый, если в нашем доме снова появились вы, господин Вудс, — отрезал отец Леры. — Проходите в кабинет.

От гостя не укрылось, каким любопытством вспыхнули глаза новой профессорской жены. Возможно, она хотела бы поучаствовать в разговоре, особенным чутьем, свойственным всем мамашам дочек на выданье, почуяв в Кайдене завидного холостяка. Однако в кабинет ее не пригласили. Более того, Уваров запер дверь, оставив ключ в замочной скважине. Видимо, чтобы даже не подглядывали.

— Присаживайтесь, господин Вудс, — указал он гостю на знакомый диван, а сам, как и в прошлый раз, расположился за большим письменным столом, словно выстроив между собой и потенциальным зятем неприступную стену.

Впрочем, как и в прошлом году, Кайден пришел в дом к Уваровым только из уважения к Валерии. Положа руку на сердце, ему не требовались ничьи позволения, чтобы поступить тем или иным образом.

— Выходит, ворота все-таки созданы, — огорошил профессор осведомленностью.

— Быть точнее, вашей дочерью.

— И вы не преминули ими воспользоваться? — изогнул брови Уваров. — Зачем вы здесь, господин Вудс?

— Завтра я планирую провести обряд венчания с Валерией.

— Она согласна?

— Она еще не знает.

Профессор скривил губы в горькой усмешке:

— А от меня-то вы чего хотите? Благословения? О каком благословении может идти речь, если вы даже невесту не удосужились предупредить о своих матримониальных планах?

Кайден немедленно почувствовал себя ослом. Как и в прошлый раз.

— Господин Уваров, догадываюсь, что вы вряд ли поверите моим словам, не после того, как между мной и Валерией случилось множество неприятных недоразумений, но я действительно люблю вашу дочь и хочу защищать…

— Неприятных недоразумений? — перебил его собеседник, судя по всему, с трудом сдерживаясь от крика. — То есть изрезанные темными рунами руки — это недоразумение? Семь недель полной отключки от реальности тоже недоразумение? Знаете, чем она занималась, когда все-таки пришла в себя? Закрывалась в подвале и, как безумная, пыталась создать магические ворота! Она сбежала к вам в Абрис, а вернулась разочарованная, раненая и в лихорадке! Как вы, вообще, позволили ей перемещаться в подобном состоянии? Вы это называете защитой?

— Мне жаль, — вымолвил Кайден. Давненько он не чувствовал себя таким виноватым. Пока он сам напивался до бессознательного состояния, подставлялся под удар и мечтал умереть, Валерия пыталась справиться с безумием и мечтала вернуться к нему. Проклятье! Ему действительно жаль…

— Будь вам действительно жаль, — словно прочитав мысли гостя, процедил профессор, — вы бы не появились ни на пороге этого дома, ни в жизни моей дочери! Отпустили бы Валерию, позволили найти счастье здесь, в Тевете. Но вы слишком эгоистичны, чтобы дать ей нормально дышать!

— Вы правы, — коротко согласился Вудс, очевидно, удивив будущего тестя, — но я люблю вашу дочь. И клянусь, что сумею сделать ее по-настоящему счастливой.