– В смысле? – не поняла я, удивленно вглядываясь в знакомые алые всполохи на дне обсидианового мрака.

– Я все-таки потерял силу.

– Как? – бросила взгляд за его спину, рассматривая распластанных по грязным доскам стражников. Они все еще держались за головы и стонали. Двое уже потеряли сознание. – Разве на охранников сейчас действует не твоя магия?

– Моя, – пожал плечами Грегор.

– Но как же?..

– Понятия не имею, – и на этот раз улыбка стала еще более озорной.

Я тоже улыбнулась.

– Что ж, значит сила вернулась очень вовремя.

Грегор приподнял мое лицо за подбородок и с жаром поцеловал.

Казалось, весь мир замер. И не было больше кричащей толпы внизу, не отдавал приказы император, и не надвигались спешно на горизонте несколько десятков новых гвардейцев. Были только его губы, только горячие руки, без которых вся моя жизнь теряла краски.

Но в этот момент откуда-то издалека раздался крик:

– Убить их обоих!

Грегор резко повернул голову, мгновенно толкнув меня за спину. На эшафот спешно поднимались два десятка стражников ордена. Чуть поодаль от нас император стоял в окружении узкого кольца своих гвардейцев. Вокруг него развернулась нешуточная битва.

И тут я поняла одно. Как бы это ни было невероятно, но, похоже, солдаты Хелении собирались убить императора.

– Ни в коем случае не отходи от меня, – мрачно проговорил Грегор, вместе со мной принимая наиболее защищенную позицию и поднимая с земли чей-то меч.

– Хорошо, – ответила я. – Но, Грегор… Как нам справиться с таким количеством врагов?

– Не думай ни о чем, – шепнул он в ответ. – Просто люби меня.

Застыл, растворяясь во времени последний обжигающий взгляд, в котором красным огнем пылали самые жгучие эмоции, и в следующий момент звякнула сталь.

Врагов было слишком много. Некоторые из них падали на колени с криками, едва подобравшись к нам на достаточно близкое расстояние. Но другие вступали в бой, чтобы теснить Грегора вместе со мной к краю эшафота.

В то же время мастер пыток умудрялся фехтовать так умело, что никто из стражников не мог подобраться к нему сбоку, достав меня. Безоружную. Слабую. Прячущуюся позади.

В какой-то момент Черный палач зарычал. Я вскрикнула, не увидев, а скорее почувствовав, как по его боку потекла кровь.

Казалось, сердце в груди сейчас остановится. Я начала лихорадочно размышлять. Что-то в голове упорно звенело, будто я упускаю нечто очень важное.

Грегор сказал, что потерял магию. Моя ложь ему не помогла, а значит, он уже любил меня. Это, конечно, прекрасно, но почему я вспоминаю об этом именно сейчас?..

Потому что магия к нему вернулась. Но что это может означать?

Мысли бешено крутились в голове, сводя с ума жестокой незавершенностью. Капля крови, надрывно-медленно стекающая по лезвию. Слово, застывшее на кончике языка.

– Грегор, почему магия вернулась? – прошептала я, но за шумом битвы слова остались не услышаны.

Черный поток теряет стабильность, когда человек влюбляется. Любовь имеет белый цвет, как и магия оракулов. Но и мой дар, и дар Грегора обладают невероятным сходством: мы можем колдовать, лишь объединив в себе все потоки сразу…

– Грегор, ты меня слышишь? – спросила я, отчаянно молясь Светлой деве, лишь бы получилось то, что на мгновение озарило мое сознание.

– Да, дорогая. Но боюсь, сейчас не лучший момент для разговора, – бодро ответил мужчина, но я слышала в его голосе скрытую боль.

– Помнишь, ты говорил, что учишься внушать эмоции и чувства на расстоянии?

– Да, дорогая.

– Грегор, – начала я, надеясь, что он послушает меня. – Ты должен открыть черный поток на всех стражей вокруг.

– Я пытался, Лили. Но, увы…

– Попробуй еще раз, – оборвала его я и быстро обхватила мужские виски руками. – Сейчас!

Черный палач на миг замер, напрягшись всем телом.

Время будто остановилось. Сердце отмеряло удары медленно, словно по венам текла не кровь, а густая смола.

Через мгновение почти два десятка человек на эшафоте и вокруг него начали падать, истошно вереща. На их лицах была написана такая боль, какую казалось бы не способен причинить ни один пыточный станок.

Белый поток проходил через голову Грегора, растворяясь в его теле, смешиваясь с черным и превращаясь в антрацитовый ураган невероятной силы. Мужчина улыбнулся, не веря, что это происходит. Взял меня за руку и осторожно подвел к краю площадки. Туда, где в нескольких метрах впереди в кольце гвардейцев пытался спасти свою жизнь император.

– Поможем нашему сюзерену, дорогая? – приподнял бровь он, бросив на меня игривый взгляд и поцеловав в уголок губ.

Огненный поцелуй с привкусом пепла. Не гибели, нет. Битвы и спасения.

Кажется, я засмеялась. Страх и напряжение схлынули. Но сердце все еще бешено гоняло кровь по венам, будоража, опьяняя.

– Конечно, дорогой.

Вновь по площади ударила магия.

Несколько десятков гвардейцев спешили на подмогу своему повелителю, но едва успевали помочь. Стражников ордена оказалось слишком много. Однако они не учли одного: против них был Черный палач. И его маленькая рыжая лилия.

А я больше не боялась.

Прошли сутки с тех пор, как на рыночной площади развернулся бой за управление империей. Линарий Второй запоздало понял, что орден Белой чайки получил слишком большую власть в стране. И виной тому был он сам. Впрочем, едва не лишившись головы, повелитель резко переосмыслил свои принципы.

На сегодня было назначено слушание по нашему с Грегором делу. И вести его собирался сам император. Мастер пыток не боялся дурного приговора. Он был уверен в себе и невероятно весел. И я никак не могла понять, что его так сильно радует: то ли мое признание в любви, то ли наше невероятное спасение от смерти, то ли сила, которая теперь оказалась ему доступна. А, может, и все вместе.

Линарий выделил нам комнаты в Ир-Наррхен, располагавшиеся в непосредственной близости от его собственных. И это о многом говорило. Нам не возбранялось покидать покои и делать все, что заблагорассудиться ровно до сегодняшнего утра. Впрочем, мы не стремились к приключениям. Первые полдня провели в ванне, отмывая друг друга от ужасов рыночной площади, а вторые – не вылезали из кровати. Надо сказать, простыни в императорском дворце были на редкость мягкими и шелковистыми. Но мы этого не заметили, потому что были заняты совершенно другим.

И все же, идя на слушание суда в один из широких залов дворца, я не могла чувствовать себя полностью спокойно. Грегор крепко держал меня за руку, не уставая напоминать, что мы спасли “императорскую задницу” и теперь вообще можем рассчитывать на спокойную, безбедную старость. А я, кроме всего прочего, думала еще и о том, что мое инкогнито, как оракула, раскрыто. И чем мне это грозит, до сих пор неясно.