– Какая же глупая у тебя тогда будет возлюбленная, – сбившимся голосом проговорила я.

– Ничего подобного, – промурлыкал Грегор, впрочем, вполне серьезно. – Между прочим, моя жена обвела вокруг пальца саму мэссину Хелению, в хитросплетении интриг которой я, между прочим, чуть не лишился головы.

Щеки запылали смущением. Хотя, возможно, это был румянец удовольствия.

– Кстати, – продолжил он, приятно перебирая мои волосы. – Ты знаешь, что вчера ночью главу ордена Белой чайки наконец-то нашли?

– Правда? – ахнула я, тут же с любопытством отодвинувшись от Грегора, чтобы смотреть прямо в глаза. – Мне не доложили.

Мастер пыток улыбнулся, на миг вновь превращаясь в Черного палача, всегда и во всем идущего на шаг впереди.

– Да, мэссина уже в одной из камер императорской тюрьмы.

– Ее заключили в камеру без суда? – удивилась я.

– Ну не покои же ей во дворце выделять? – улыбнулся Грегор. – Император вообще хотел в тот же час, как ее нашли, отрубить нахалке голову. Но что-то передумал.

Я побледнела. Наверно еще слишком свежи были воспоминания об эшафоте и гильотине с грязным, окровавленным лезвием.

– И что теперь ее ждет? Нам придется с ней работать?

– Не беспокойся, моя рыжая лилия, – поцеловал он меня в макушку. – Твое участие не понадобится. Да и меня Линарий наверняка не допустит. Захочет наказать предательницу сам. И, оценивая тяжесть вины на ее плечах, могу предположить, что одним отрубанием головы тут не обойдется. В подземельях нашей тюрьмы есть много пыточных камер, которыми давно не пользовались.

Он весело улыбнулся, словно говорил не об ужасных пытках, а о падении стоимости на женские шляпки.

Но, честно говоря, мне не было жаль Хелению. Достаточно вспомнить, какую участь она готовила нам с Грегором, и тут же на душе становилось спокойно.

– Пусть белые чайки укажут путь ее душе, – прохладно ответила я.

И мужчина улыбнулся еще шире.

– Очень печальное пожелание для живого человека, – проговорил он. – И очень ценное для мэссины.

Я вздохнула, отгоняя дурные мысли. Хеления – отныне не наша забота. Она -пыль, оставшаяся на дороге прошлого. И даже воспоминания о ней – не то, что я хотела бы видеть в нашей с Грегором совместной жизни.

Мы поженились несколько недель назад, но, казалось, будто вчера. До сих пор не могли решить, где будем жить дальше: в его старом особняке или моем новом. Все заботы очень быстро отходили на второй план, стоило нам оказаться слишком близко друг к другу.

Вот как сейчас.

Я положила голову на грудь Грегора и закрыла глаза, вдыхая его едва уловимый, пьянящий запах с нотами сахарного тростника. В очередной раз задумываясь о том, что было бы, если бы в тот роковой день магия так и не вернулась к нему.

– Грегор… Я ведь так и не поняла, почему ты снова смог колдовать тогда, во время казни. Ведь любовь лишила тебя волшебства. И лишь потом, когда черный поток вернулся, мне удалось его усилить.

Я подняла на мужчину вопросительный взгляд. Он вздохнул и задумчиво посмотрел в огонь.

– Наверно дело в самом чувстве, Лилиана. Ведь любовь тоже включает в себя весь спектр. В ней может преобладать рубин страсти или горький шоколад тоски. Багрянец ненависти или синева презрения. Любовь многогранна. И только тогда, когда все потоки внутри нее уравновешены, она приобретает чистый цвет. Как твоя магия, дорогая.

– Значит… – задумчиво произнесла я, – сперва твоя любовь не была уравновешенной?

– Не была, – кивнул Грегор. – Чаще всего так и происходит. Я думаю, страсть и тоска сильно превалировали над другими составляющими. И мне повезло, что сейчас все иначе.

– Как же это сложно, – покачала головой я. – В любом случае, хорошо, что все сложилось так, а не иначе. Хвала Светлой деве, магия вернулась. И мой поток усилил твой…

В этот момент меня вдруг прошила очередная неожиданная идея. Честно говоря, мысль была интересной и пугающей одновременно. Но страх был не темным, а все тем же, вызывающим горячее волнение внизу живота.

– Грегор… – позвала я вдруг сорвавшимся голосом.

– Да, дорогая.

– А ты не мог бы… кхм… открыть на меня черный поток?

Густые брови удивленно взлетели в воздух. Уголки губ иронично приподнялись.

– Признаться, я обескуражен, – ответил он, повернув к себе мое лицо и задумчиво обведя пальцем контур губ.

– Нет, Грегор! Это не то, что ты думаешь. Я просто…

– Ты просто хочешь заняться сексом, но я теперь не достаточно тебя возбуждаю? – закончил он, приподняв бровь.

И черный взгляд вспыхнул алым.

– Нет! Просто…

– Просто после свадьбы прошло уже целых три недели, и страсти поутихли, – снова начал рассуждать он.

И только веселые искорки во взгляде горели все ярче.

– Грегор! – вспыхнула я до корней волос.

Мужчина улыбнулся.

– Я хотела проверить, не усилится ли моя магия от твоего потока, – ответила, всплеснув руками. – Но теперь уже передумала.

Однако, прежде, чем я успела вскочить с кресла и возмущенно убежать неведомо куда, Грегор схватил меня за талию, сам упал на освободившийся предмет мебели и усадил меня на себя.

В крепких объятиях я мгновенно расслабилась, занервничав теперь совсем по другому поводу. От широкой груди исходил знакомый жар. Мышцы на плечах рельефно напряглись, удерживая меня в стальной хватке. Вены на обнаженных ладонях слегка набухли.

– Грег?.. – выдохнула я, вмиг осипшим голосом.

Заискрились алые всполохи на дне обсидианового мрака. Мужское лицо стало опасно серьезным.

– Я сразу понял, чего ты хочешь добиться, – ответил он спокойно. – Но ты уверена, что сможешь колдовать, испытывая на себе… воздействие черного потока?

Мое дыхание вдруг потяжелело. Слова Черного палача были похожи на предупреждение. Но азарт будоражил кровь не хуже крепкого вина.

– Пустяки, – махнула рукой я, отчаянно давя улыбку. – Что там испытывать-то?

Губы Грегора медленно растянулись.

– Ах, вот как? – опасно-тихо спросил он, приподняв бровь. – Моя лилия захотела поиграть?..

Я не успела ничего ответить. Мужчина коснулся губами моего подбородка, мягко прикусывая кожу, двинулся чуть левее и вниз, очерчивая легкими поцелуями изгиб шеи.

Он дразнил меня, будто напоминая: даже без магии мне сложно контролировать себя в его руках. И все же я не собиралась сдаваться.

– Дорогой, – проговорила я, стараясь держать голос ровным. – Что там играть, ясно же, что победа будет за мной!

И мне почти удалось не сорваться на хрип от подступающего уверенными шагами возбуждения.