Дэвид засмеялся и подошел к кровати.

— Куда можно поставить поднос?

— Погоди-ка, — сказала Дженнифер, сбрасывая с себя одеяло, — я положу это обратно в свой кейс. — На четвереньках она переползла через кровать и, подняв голову с шаловливой ухмылкой, произнесла: — Я спустилась вниз и взяла это сегодня рано утром, пока Жасмин еще спала. Ужасно подло, да?

Дэвид поставил поднос перед Дженнифер:

— А как ты себя чувствуешь?

— Терпимо. Немного кружится голова, но живот уже не болит, и больше ни разу не тошнило, слава тебе господи! — Она отломила кусочек тоста с подноса и с хрустом принялась его жевать.

— Рад это слышать. — Он глубоко вздохнул и повернулся. — Ну что ж, я, пожалуй, пойду и займусь своей работой.

— О, подожди! — выпалила Дженнифер с набитым ртом. — Я хотела спросить, мог бы ты задержаться на несколько минут, чтобы поговорить?

— М-м-м… Конечно, если это нужно.

Она пригласила его сесть рядом. Дженнифер налила себе в чашку чай и, задумавшись, смотрела вперед, погрузившись, видимо, в собственные заботы.

— Дэвид, — наконец-то вымолвила она, — я просто… На самом деле я даже не знаю, что именно хочу тебе сказать… нет… да, я знаю. Я просто хочу, чтобы ты знал, что то, что ты сделал для меня вчера… наверное, это самый добрый поступок, который когда-либо совершали по отношению ко мне. — Она взглянула на него, и улыбка осветила ее лицо, прежде чем она опять опустила глаза. — Я очень благодарна тебе. — Дженнифер подняла глаза и взволнованно вздохнула. — Это звучит весьма странно, я понимаю, но…

— Нет, не стоит, — перебил ее Дэвид, — мы очень беспокоились за тебя. Жасмин, вероятно, права. Я думаю, тебе стоит отложить дела на день или два.

Дженнифер закивала головой в знак согласия:

— Да, обязательно. — Она сделала глоток чая, затем приложила руку к губам и быстро сглотнула. — Вот о чем я хотела с тобой поговорить — о песне Бенджи. Жасмин сказала, что она прекрасна.

— Как ты умудрилась узнать об этом так быстро?

— Когда я возвращалась к себе после того, как взяла документ из портфеля, я заметила, что Бенджи нет в своей спальне. Утром я поинтересовалась у Жасмин, где Бенджи. Она сказала, что он остался ночевать у Сина, на что я ответила, что не знала, что мальчики дружат до сих пор. После этого Жасмин мне и рассказала историю о песне. Как тебе это удалось?

— Боже, да я ничего не сделал! Бенджи написал песню самостоятельно, Джерри лишь добавил в нее аранжировки, с помощью той сумасшедшей ирландской группы, которая называется «Дублин Ап». Я только присутствовал при всем этом на студии, на всякий случай!

— Ой, да ладно тебе, это как с теннисом. Вся ваша шотландская скромность приводит меня в ярость! Я понимаю, что это все благодаря тебе, Дэвид. Бенджи снова со своими друзьями. И именно ты помог ему обрести их, не так ли?

Дэвид отвел глаза:

— Слушай, тебе было не очень хорошо, и я не думаю, что тебе следует так перевозбужд…

— О, ты невыносим, ты ведешь себя бесчеловечно! — Со слезами от смеха, Дженнифер запустила подушкой ему в голову. — Не пытайся переменить тему! Ну, давай же, признавайся! — Она снова ударила его подушкой.

— Ну, хорошо! Хорошо! — пронзительно закричал Дэвид, закрывая голову руками, делая вид, что он пытается защититься от ее игривых ударов. — Я согласен! Я это признаю!

— Так-то лучше, — сказала Дженнифер. Она откинулась назад, задыхаясь от напряжения. — Но думаю, ты заслуживаешь еще одного удара для большего наказания.

Как только подушка оказалась на лице у Дэвида, дверь в спальню открылась и появилась Жасмин.

— Что это за шум? И что это вы тут вытворяете?

Дженнифер забралась под одеяло, пока Жасмин делала Дэвиду выговор, и по-дружески стукнула его по голове, когда проходила мимо.

— Ну, ты даешь! — ворчала она на Дженнифер, словно кудахтающая курица, натягивая на нее пуховое одеяло до шеи. — Тебя нельзя ни на минуту оставить одну. А что касается тебя, Дэвид, ты что, не знаешь, что она больна? Ты должен помнить об этом, прежде чем подстрекать ее. — Она выпрямилась и посмотрела на их глупые улыбающиеся лица.

— Простите, мисс, — произнес Дэвид писклявым голосом.

Это было достаточно, чтобы Дженнифер расхохоталась. Дэвид посмотрел на Жасмин, опасаясь последствий, но тут они все разразились смехом.

— Так, ну все! Достаточно, посмеялись — и хватит! — заметила Жасмин, вытирая слезы. Затем она подошла к Дэвиду и положила ему руку на плечо. — А ты, кыш отсюда! — Она пихнула его, вывела в коридор, после чего вернулась к Дженнифер: — А сейчас ты должна немного отдохнуть, слышишь меня? И не вздумай вставать с постели.

Дэвид заглянул в комнату и весело добавил:

— И больше никакой возни под одеялом!

Дженнифер еще раз засмеялась, а Жасмин вытолкала его за дверь,

— Это что еще такое? — спросила она Дэвида.

— Когда-нибудь, Жасмин, — ответил он, обнимая ее за плечи, — все тайное станет явным.

Она оттолкнула его и воскликнула:

— Ах ты мерзавец! Я с тобой больше не играю. Ты стал чересчур радостным!

Прошло три дня, прежде чем Жасмин посчитала возможным разрешить Дженнифер спускаться на первый этаж. Поначалу Жасмин попросту раскритиковала их утренние с Дэвидом детские шалости, но позже в тот же день, когда Дженнифер принимала ванну, она, заправляя кровать, обнаружила спрятанный кейс, и, несмотря на многочисленные протесты и жалобы Дженнифер на то, что с ней обращаются как с десятилетним ребенком, она забрала его на временное хранение.

Диктаторские правила Жасмин коснулись также и Дэвида, но тот находил их милыми и забавными. Она запретила ему посещать Дженнифер, переживая не столько за то, что это может как-то препятствовать ее выздоровлению, сколько за то, что они могли вступить в тайный сговор, и Дэвид вернул бы ей кейс.

Тем не менее в субботу военная блокада была снята, и в результате небольшой церемониальной процедуры передачи, произведенной на кухне, Дженнифер вновь стала обладательницей собственного кейса и получила полнейшее разрешение «главнокомандующего» на продолжение работы с документами. Однако Дженнифер оказалась крайне сложно сосредоточиться на проекте, поэтому вся дальнейшая работа была отложена до понедельника, когда ей вновь предстояло вернуться в офис.

Но зато у нее появилась возможность посвятить все выходные Бенджи. Они вместе катались в лодке; Дженнифер наблюдала за его тренировками по виндсерфингу и, конечно же, вновь и вновь слушала песню, и всякий раз Бенджи давал беглые комментарии о каждом звуке.

Но кроме всего прочего, она еще имела возможность наслаждаться присутствием Дэвида. Поначалу Дженнифер не могла объяснить себе своих чувств к Дэвиду, но во второй половине субботнего дня, во время теннисного матча, когда она сидела на вышке судьи и засуживала игру Дэвида в пользу сына, умирая со смеху, когда Дэвид подбегал к ней с протестами и воззваниями к справедливости в стиле настоящего Макинроя[8], она поняла, что это именно то, к чему она так стремилась в отношениях с Алексом. Они были семьей. Они были счастливы. На какое-то мгновение ей захотелось, чтобы Алекс оказался здесь и был частью всего этого. Но затем, испытывая чуть ли не чувство вины, она поняла, что его присутствие разрушило бы эту идиллию: Дэвид, несомненно, счел бы свое присутствие излишним, а если бы она настояла на этом, то, вероятнее всего, это разозлило бы Алекса.