Карташов многозначительно посмотрел на Ларису.

– Надеюсь, ты не думаешь, что таким образом я развлекаюсь? – снова усмехнулась Котова.

– Что ты, что ты! – замахал руками подполковник. – Как можно! Я хочу сказать, что ты у нас профессионал, так что тебе и карты в руки. Никто тебя ни в чем не обвиняет.

– Ну и хорошо, – отозвалась Лариса. – А насчет того, кто бы это мог быть, я подумаю.

– Когда что-нибудь решишь, позвони мне сразу, и мы этих гавриков повяжем. – Карташов потянулся за фуражкой, надел ее, прикрыв лысину, и направился к выходу.

Когда он удалился, Лариса потратила какое-то время на то, чтобы еще раз выслушать рассказ Эвелины и Татьяны и уточнить некоторые детали. С учетом непоследовательности и легкомысленности Горской на это ушло больше часа. Анатолий молчаливо возвышался в стороне, практически не вступая в беседу. Он только хранил имидж надежного и сурового мужчины, хмуря брови и угрожающе набычась, когда Горская снова и снова живописала сексуальные устремления в отношении ее персоны со стороны нападавших.

А вскоре позвонил следователь Белов, который попросил к трубке Татьяну и официально пригласил ее на очную ставку с гражданином Амировым на завтра, предупредив об ответственности в случае неявки. На том день и завершился. Лариса поехала домой. Ее ни на минуту не оставляли мысли, кто же мог быть в курсе всей этой истории, знал ее имя и использовал все это при нападении на квартиру Эвелины? Естественно, она сразу связала сумму в тысячу восемьсот евро со случившимся в домике Марии Афанасьевны. Оставалось выяснить, кто же стоит за всем этим?

Дома встретил Котов, влажный и вальяжный после душа. Он сообщил Ларисе, что вчера он принял ответственное решение – отправиться на рыбалку вместе с друзьями.

– Выезд завтра, – важно объявил Евгений. – Асташевский и Макаров выкраивают неделю из своего бизнес-графика, и мы принципиально без жен, – поднял он вверх большой палец, – выезжаем на макаровской лодке на волжские острова.

– Смотри не слети там с трезвой линии, – нахмурилась Лариса.

– Нет, – покачал головой Котов. – Макаров сказал, что он вообще пить не будет. А Стас когда много ест и говорит, ему не до пьянки, у него батарейки садятся – вся энергия уходит на первое и второе, до третьего не доходит.

Лариса с сомнением покачала в ответ головой. Милейший господин Асташевский, так же как и супруг Ларисы, в свое время лечился от алкоголизма и до конца не вылечился. Однако тот факт, что Котов будет отсутствовать во время самой горячей поры расследования, обнадеживал: не будет мешаться под ногами.

* * *

Наутро Лариса все же отправилась в ресторан, чтобы в своем кабинете, кроме рабочих дел, наметить план действий по поводу расследования. Встретивший ее у дверей заведения Дмитрий Степанович Городов тут же состроил изумленную гримасу.

– Здрасьте, Лариса Викторовна, – шагнул он ей навстречу. – Просто глазам своим не верю! Вы же ясно дали мне понять, что на ресторан плевать хотели и что заниматься будете совершенно посторонними вещами! Что же с вами случилось? Или супруг ваш стал полным домостроевцем и запретил всякие авантюры?

– Мой супруг никогда не был домостроевцем, – холодно бросила Лариса. – Он отправился сегодня на рыбалку.

– Ваш супруг, – принимаясь расчесывать голову, высказал свое мнение Степаныч, – никогда не был семейным человеком! Поэтому и сбежал от вас на рыбалку. Наверняка вместе с девочками. Знаю я этих мужей! И, естественно, его не интересует, где проводит время жена. Я, кстати, никогда не был высокого мнения о вашей семье, Лариса Викторовна, а о вашем супруге тем более…

– Так, твоего мнения никто не спрашивал! – повысила голос Лариса. – И прекрати скабрезные намеки!

– Да я никого не хотел обидеть, – тут же пошел на попятную Городов. – Ничего не скабрезные. Я бы сам поехал… с девочками. Только… работа у меня. – Степаныч озабоченно почесал в затылке. – А вот с женами что происходит – этого я не понимаю.

Городов вдруг дернулся и с жаром продолжил:

– Мне вообще, Лариса Викторовна, непонятно, что происходит с бабами? Стебанулись, что ли, совсем? Это я не про вас, – на всякий случай уточнил он, – а вообще. Вот все мужиков ругают, мол, они деградируют, семью содержать не могут и все им до лампочки. А сами? Кто, кто из баб сейчас домом и семьей занимается? Да почти никто! Вон, Райка моя… Клубникой и то торговать не хочет! У меня, говорит, руки уже отваливаются! Мне, говорит, тоже хочется женщиной себя чувствовать! Женщиной! Какая она женщина, обезьяна старая?! И теща туда же! Провались, говорит, твоя клубника! Ни фига себе! Я, значит, ее выращивал, а из-за этих дур теперь провались?! Устали они! Как будто я не устаю, чтобы их обеих содержать! Сели на мою шею!

– Вообще-то ты не очень уж их и содержишь, – заметила Лариса. – Это всем известно.

– А потому что нечего потакать! – тут же подхватил Степаныч. – Их только разбалуй, они вообще обленятся. Теща только и делает, что болеет. А на семью плевать хотели! Главное, я все в дом, все в дом, а им и дела нет! Свиристелки!

– Слушай, ты становишься похожим на ворчливого старого деда, – заметила Лариса. – Хотя, впрочем, ты всегда и был таким.

Степаныч при намеке на свой возраст аж заерзал на месте и хотел было уже что-то горячо возразить, но у Ларисы не было ни времени, ни желания продолжать бесполезную дискуссию, и она направилась в свой кабинет. Разумеется, после ограбления квартиры Эвелины мысли Ларисы никак не могли собраться. Но, подумав и взвесив все, она пришла к выводу, что пороть горячку совсем не обязательно и надо продолжать действовать, как она и намечала: то есть отрабатывать последовательно версии насчет возможных убийц Марии Афанасьевны. Рано или поздно она выйдет, таким образом, на тех, кто учинил разбой в квартире ее подруги.

А по плану у Ларисы была встреча с наследниками дома Марии Афанасьевны. Вернее, не с ними конкретно – с Игорем и Жанной она уже разговаривала, – а с их родителями, которые изначально и договаривались с гражданкой Карамановой о наследстве.

Адрес их узнать с помощью коллег из милиции не составило труда, и вскоре Лариса уже остановила свою машину возле подъезда стандартной девятиэтажки.

Поднявшись на седьмой этаж, она позвонила и услышала в ответ:

– Кто там?

– Я к Старшиновым, – откликнулась Лариса, и дверь открылась. Открылась рывком, но не до конца, ровно настолько, чтобы можно было рассмотреть гостью. На пороге квартиры стояла худощавая, даже костлявая женщина с резкими чертами лица и выдающимися скулами. На щеках ее и вокруг глаз белел густой слой косметической маски. Она окинула Ларису холодным взглядом небольших серых глаз и еще раз осведомилась несколько свысока:

– Вы, собственно, по какому вопросу?

– Я, собственно, по поводу смерти Марии Афанасьевны Карамановой, – ответила Лариса.

– Вот как? – прищурилась женщина. – А в какой связи?