Выйдя из дома, Моррис поговорила со своим боссом и начала думать, как ей подать интервью. В конце концов она решила написать слегка облегченную версию истории и сказать, что Долорс Прайс намерена дать признание Независимой комиссии по поиску останков жертв, потому что каждый, кто предоставляет комиссии информацию, теоретически получает иммунитет от преследования. Статья вышла через несколько дней под заголовком: «Травма Долорс Прайс: исчезнувшие и ИРА». В ней говорилось, что у Прайс есть «жизненно важная информация» о пропаже Джо Лински, Симуса Райта и Кевина МакКи. Но детали не разглашались. Моррис также заметила, что Прайс располагает сведениями о «последних днях матери десятерых детей Джин МакКонвилл». До публикации статьи Моррис позвонила Прайс и спросила, связалась ли та с комиссией. Прайс, солгав, ответила утвердительно.

* * *

Через три дня после выхода статьи Моррис белфастский таблоид «Санди лайф» опубликовал собственную статью. Она называлась «Джерри Адамс и исчезнувшие» и давала в точности те детали, которые Моррис вырезала из своей работы. Причем указывалось, что подробности сообщила «террористка в мини-юбке, которая вышла замуж за кинозвезду», а именно – Долорс Прайс. По словам «Санди лайф», Долорс конкретно ткнула пальцем в Адамса, сказав, что он «играл главную роль в исчезновении жертв». Когда Прайс забирала Джо Лински, чтобы отвести его к месту казни, она делала это «по приказу Джерри Адамса». Прайс заявила, что она же перевозила за границу, к месту смерти, и Джин МакКонвилл. Некоторые члены ИРА «хотели бросить тело Джин посреди Альберт-стрит». Однако, как утверждала Прайс, Джерри Адамс «выступил против этого», заявив, что это плохо для имиджа Провос.

Эти обвинения были ужасны, но они довольно точно совпадали с теми, которые сделал Брендан Хьюз. Однако было нечто особенное в том, что касалось статьи в «Санди лайф». Начнем с того, что ее автор Киаран Барнез сам лично не разговаривал с Долорс. Он цитировал «записанные на пленку признания» Прайс, услышанные «Санди лайф». Но что это за признания? Барнез прямо указал в статье, что Прайс «записала на пленку признания относительно своей роли в похищениях и сделала это для ученых в Бостонском университете». Кроме ошибочного названия (Бостонский университет и Бостонский колледж – это разные учреждения), все остальное выглядело верным: похоже, что Киаран Барнез, журналист из белфастского таблоида, каким-то образом прослушал записи Долорс Прайс для Бостонского колледжа, причем сделал это до ее смерти.

Когда Эд Молони узнал об истории в «Санди лайф», он забил тревогу. В статье ясно говорилось о том, что Барнез имел доступ к архиву Бостонского колледжа. Но Молони знал, что это невозможно. Записи хранились под замком в Хранилище Библиотеки Бернса. Более того, Молони знал и другую причину, по которой Барнез не мог слушать записи из архива: в интервью с Мэкерзом Долорс Прайс никогда не упоминала Джин МакКонвилл, потому что Мэкерз предостерег ее от этого. «Долорс Прайс ни разу не упомянула имени МакКонвилл», – утверждал Молони в письменных показаниях под присягой.

Если Барнез не слышал бостонские записи, то на какие признания он ссылается? Рассуждая о том, что произошло, Молони и Мэкерз пришли к следующему предположению. Эллисон Моррис и Киаран Барнез были друзьями и бывшими коллегами, которые в прошлом работали вместе в «Андерсонстаун ньюс» (Andersonstown News). Молони и Мэкерз знали о том, как Мариан Прайс вмешалась в интервью «Айриш ньюс». Они решили, что после публикации урезанной версии истории Прайс Моррис, должно быть, поделилась записью своего интервью с другом Барнезом. Тот писал в статье, что слышал «записанное на пленку признание» и также сказал, что Долорс Прайс сделала «запись признания» для Белфастского проекта. В статье подразумевалось наличие только одного записанного интервью. На самом же деле их было два.

Эллисон Моррис отрицала, что делилась интервью с Барнезом; тот же лишь сказал, что «было бы нечестным» говорить о своих источниках. Между тем Джерри Адамс со злобой опроверг заявления Прайс, заметив, что она «давний противник Шинн Фейн и мирного процесса». Адамс также указал, что Прайс страдает от травмы, добавив при этом: «Проблемы заключаются в ней самой». Точно так же Адамс критиковал и Хьюза, говоря, что у того «собственные проблемы и собственные трудности».

Если Адамс действительно был командиром как Прайс, так и Хьюза, то эти его слова стали выражением крайней степени бессердечия. Оба они негодовали именно потому, что Адамс приказывал им совершать жестокие вещи, а затем отстранился от всего, заявив, что моральная ответственность лежит на них самих, потому что лично он в ИРА никогда не состоял. Наконец, заговорив, Адамс утверждал, что они лгут, и, чтобы дискредитировать их, сослался на полученную ими психологическую травму. Сам Адамс, казалось, совершенно не боялся прошлого. Очень многие люди мучились из-за пережитого ими во время Смуты. Однако он выглядел так, будто всегда спал спокойно. «Брендан сказал то, что сказал, – заявил он одному газетчику. – А Брендан умер. И бог с ним».

Для семьи МакКонвилл почти одновременный выход книги Эда Молони о Брендане Хьюзе и газетных историй о Долорс Прайс был крайне болезнен. И Хьюз, и Прайс настаивали на том, что Джин являлась осведомителем, а Хьюз подробно описывал, как у нее обнаружили радио. Новая информация послужила поводом для возобновления дела, которое МакКонвиллам казалось завершенным. В 2006 году полицейский омбудсмен по Северной Ирландии Нуала О’Лоун предоставила информацию о смерти Джин МакКонвилл. О’Лоун обнаружила, что власти никогда не проводили должного расследования о похищении. Однако она нашла файлы местных спецслужб того времени, в которых указывалось на слухи о том, что «МакКонвилл похитила Провос, поскольку она являлась осведомителем». Тем не менее, просматривая старые документы военных и полиции, О’Лоун так и не сумела обнаружить никаких упоминаний о МакКонвилл до ее исчезновения, равно как и сведений о том, что она могла работать в «Дайвис Флэтс» как агент. В своем отчете О’Лоун указала, что политика Соединенного Королевства не позволяет ни подтверждать, ни отрицать, являлся ли тот или иной человек тайным агентом государства. И все же она написала, что для этой ситуации следует сделать исключение. «Семья достаточно настрадалась от обвинений их матери в том, что та якобы была информатором», – заметила она. А поскольку Джин уже давно мертва, то ей ничто повредить уже не может. «Нигде нет записей о том, что она когда-либо была агентом», написала О’Лоан, а затем решительно подвела итог: «Она ни в чем не повинная женщина, которую похитили и убили».

Это выразительное заявление стало оправданием для детей Джин, которые на протяжении десятилетий утверждали, что их мать несправедливо обвинили в предательстве только потому, что она пришла на помощь раненому британскому солдату. «Я рад, что имя моей матери обелили, – сказал Майкл МакКонвилл после появления указанной информации. – Мы всегда знали, что это ложь».

Однако не все были готовы принять сообщение О’Лоун в качестве заключительного слова по этому вопросу. Даже после того, как были обнародованы выводы омбудсмена, Провос продолжала придерживаться первоначальной версии, утверждая в своем новом заявлении, что ИРА провела собственное «тщательное расследование» обстоятельств, связанных с убийством МакКонвилл, и подтверждает, что она «являлась осведомителем британской армии». В заявлении называлось имя Майкла МакКонвилла и говорилось, что он может оспорить выводы Провос, а затем следовала саркастическая фраза: «ИРА не удивлена тем, что он отвергает это заключение».