– Ерунда какая-то. Ты сам это сейчас сочинил?

– Если бы... Все сходится. Тот Орлик Заболонье княжеством сделал, а я тоже в нашей Заболони не последний человек. И Люба у меня есть, и Лада. И Головатый, будь он проклят... Не зря говорят, что история учит. Не смогла бы ты меня отравить, если бы захотела...

– Но я не хочу.

– Тем более... А с Головатым я разберусь. Но то будет уже другая история... Значит, любишь ты меня. И ненавидишь.

– Ненавижу, – кивнула Лада. – Но больше люблю...

– А Головатого?

– Больше ненавижу.

– Но любишь.

– В чем-то, как-то... Я жила с ним, если ты не знаешь. Он меня у себя прятал, от тебя...

– Не знаю. Но догадывался.

– Все это уже не имеет значения.

– Может быть, – кивнул Тимофей.

Он сам разливал коньяк по рюмкам. И когда бутылка опустела, настоял на том, чтобы Лада разделась. Это требование было вызвано – во-первых – практическими соображениями. Лада могла вести какую-то хитрую игру против него, с тем же Головатым на пару. Под одеждой у нее мог быть спрятан небольшой дамский пистолетик... А во-вторых, он просто-напросто соскучился по ней...

Пистолета у нее не было. А если она и хотела убить его, то выбрала другой путь. Но напрасно Лада старалась довести его плотской своей любовью до физического изнеможения. Не умер он от истощения. Вместе с ней поехал к ней в заболонскую квартиру, еще на пару часов задержался в ней.

Домой он вернулся за полночь. Взлохмаченный, под мухой и уставший. Но живой и здоровый. Не убила его Лада. И не убьет – он уже почти был уверен в том.

Люба не спала, ждала его. Она вышла в холл. Он сидел на диване. Хотел в тишине домашнего уюта перевести дух после бурного времяпрепровождения. Люба встала напротив него, руки уперла в бока.

– С бабой был? – язвительно спросила она и с таким нажимом, что сразу стало ясно, о ком речь.

– Нет, – соврал Тимофей.

– Не валяй дурака. Я все знаю. Баба у тебя! И ты к ней ходишь!

– Откуда ты это можешь знать?

– Оттуда! Женское чутье не обманешь!

– Не обманешь, – криво усмехнулся он. – Оно само тебя обманывает...

– Нет, не обманывает... И отца ты моего убил.

– Началось!

– Нет, это не начало, это конец... Ты ответишь мне за моего отца!

– Что за бред? Ты же сама говорила, что не веришь ментам!

– Им – нет, а ей верю!

– Кому?

– Ирине Викторовне! Ты не можешь ее не знать. Она за отцом присматривала...

– Знаю, экономка его.

– Ты ее к нему приставил.

– Нет, он сам ее выбрал.

– Нет. Она сказала, что ты... Сказала, что ты заставлял ее пичкать его сильнейшими антидепрессантами.

– Вранье.

– Нет, это не вранье! – Люба хищно сузила глаза.

Темная туча на ее бровях пугала своей грозовой реальностью.

– Откуда она взялась? – озадаченно спросил Тимофей. – Ты ее нашла?

– Нет, она сама меня нашла. И все рассказала.

– Менты ее надоумили. Под их скрипку она пела, неужели не ясно.

– Она не врет!

– Пусть она мне это в глаза скажет.

– Не скажет.

– Скажет.

– А я говорю, нет!

Тимофей искал мини-пистолет под одеждой у одной своей жены, а он оказался в кармане халата другой, законной. И она направила ствол прямо на Тимофея. В глазах – безумная решимость.

– Сначала ты сделал моего отца инвалидом. Затем ты зарезал его! – убежденно и с ненавистью к мужу заявила Люба.

– Но это неправда.

Тимофей вспомнил, как Люба предрекала ему несчастье от Лады. Но тогда она ничего не сказала про себя. Да и он не мог подумать, что лихо наскочит на него с ее стороны...

– Правда! – крикнула она.

И громовой выстрел из пистолета послужил восклицательным знаком в конце этой короткой и роковой фразы.